Доминирующая раса - [5]

Моя радость думает, что мы просто работаем. Я могла бы объяснить ему сущность и причину наказания, нукта достаточно умён, чтобы понять, — но не стала этого делать.

Он расстроится.

Старенькая «крыса» нырнула под землю. Хозяин моего сарая, человек рачительный и не скупой, от стоянки провёл к ангару прямой коридор. Здешнее солнце — не самое ласковое светило.

Когда я встала с водительского кресла, то едва не споткнулась о моего мальчика. Аджи, засопев, осторожно толкнул меня мордой в живот. Я вцепилась в него и невольно плюхнулась обратно. Нукта засвиристел, склонив голову набок, и повернул меня вместе с креслом к рулю.

— Это что ещё такое?

Эмоции нукты были так сильны, что у меня заныло в затылке. Страх: страх за меня и страх одиночества… угроза, яростная угроза, беспомощность… Я почти испугалась, когда почувствовала, что Аджи готовится к атаке.

— Да что с тобой? Аджи, Аджи, тихо, мой хороший. Кто…

Я чуть не спросила «кто тебя напугал». Смертельная была бы обида, навсегда, до самой пятницы.

— Кто плохой? Арис? Это Арис плохая?

Аджи до того разнервничался, что начал пускать слюни.

Вот не было печали!

— Держи себя в руках! — сердито сказала я и пнула его в бок. Полдня теперь дышать парами растворителя, отмывая машину!

Аджи ужасно устыдился и полез ко мне ласкаться.

— Ладно, ладно, — смягчилась я и привычным движением запустила обе руки под его нижнюю челюсть. Аджи замер, сказал по-своему что-то жалобное и осторожно ткнулся мордой в мои колени, повиливая хвостом. Вообще-то нукты не виляют хвостом, он у них не для этого. Но кто-то из мастеров нашёл на улице бродячего пса и пустил в питомник. Вот смеху было.

— Всё. — Я немножко потискала его и отпихнула. — Хватит. А теперь дай мне выйти.

Аджи посмотрел на меня пронзительным взглядом — казалось, сейчас заговорит. Но послушался.

Когда я вышла из коридора в ангар, на меня бросились трое.

Ужасное чувство дежа вю.

К лицу прижали вонючую тряпку. Я не успела разглядеть их. Последней моей мыслью было, что нукте вредно много убивать людей.

2

Я знаю, что должно произойти. Это неприятно, но не смертельно. Я очнусь на полу, с жуткой разламывающей болью в ушибленном при падении затылке. Возможно, в луже остывшей крови. Возможно, рядом с несколькими обезображенными трупами. Скорее всего, я увижу над собой морду Аджи, пускающего слюни от счастья и волнения, — и пойму, что я отвратительно липкая и склизкая, но зато живая.

По крайней мере, здесь было чисто.

Такие чуланы я видела в кино. Обычно они изображали тюремные карцеры. Железная дверь с окошком, голая лампочка, топчан, отгороженный угол и отверстие воздуховода — не такого, по которому ползают на четвереньках, а такого, в который голову не просунешь. Стены — дешёвый бетон, который сыплется от сырости… на Фронтире сырость — непозволительная роскошь, и здешний бетон просто потрескался.

Я лежала на топчане. Из воздуховода шёл ознобный холод, но не вонючий искусственный, а с характерным запахом фронтирской растительности. Значит, сейчас ночь.

Как хорошо было сопровождать геологоразведочную партию в лесах Терры-5… Там нас было четверо, на привалах мы разговаривали о своих операторских делах, а крепкие душой и телом разведчики приударяли за нами, не пугаясь даже ревнующих нукт. Аджи так красиво охотился на тамошних «тигров», которые были в два раза крупнее его. Конечно, на тигров эти звери были похожи только издалека и в сумерках, но издалека и в сумерках их первый раз и увидели. Здоровенные твари были исключительно травоядны, а пушистая полосатая шкура служила им для защиты от хищников почти так же, как иным земным ящерицам — хвост. Легко отпадала лоскутами. Поначалу наши нукты очень удивлялись, падая с крутых «тигриных» боков с клочьями шерсти в зубах. Аджи первым придумал бить в ухо хвостовым шипом. Снять шкуру было легче лёгкого, и чистить не приходилось, только промыть хорошенько. Скоро мы все сменили казённые пледы на кое-что получше, а потом и полы вездеходов шкурами выстелили…

А на Урале, в степи, мы устраивали гонки. Я ни разу не выиграла. Ещё бы, Лимар ниже меня на пятнадцать сантиметров и тоща как смерть. Её Кинг веса и не чувствовал. Вообще-то Урал — это Терра-7, но планета принадлежит русским, а они назвали её Урал.

Я села, привалилась боком к стене и заплакала.

Понимаете, я ведь не спецназовец. Не коммандо. Конечно, слабой женщиной меня не назовёшь, но только в голливудском боевике лихая девица, амазонка-феминистка может выбивать двери ногами и уделывать десятки вооружённых мужчин. А я всего лишь оператор. Я управляю, а не действую.

Где Аджи?

Мне стало жарко.

Где Аджи?!

Вопрос «где я?» пришёл только потом.

Меня привезли сюда определённо не за тем, чтобы получить выкуп. Всё невеликое население Фронтира знает, что денег у меня нет. Идея продажи меня в проститутки тоже нелепа. Что и кому от меня понадобилось настолько, чтобы рисковать жизнью, связываясь с экстрим-оператором?

Я предполагаю — что. Собственно, оператор. Я и Аджи — боевой расчёт.

И поэтому мой мальчик жив. Если бы нас убивали, то убили бы вместе. Одна я никому не нужна. Скорее всего, нас хотят использовать по прямому назначению. Натравить на кого-то. Это хорошо. Рано или поздно они спустят нас с цепи, и тогда посмотрим.