Доминика из Долины оборотней - [188]

– Ноги? – Фрэнк явно был шокирован моей просьбой, но обратился, ни секунды не раздумывая. Я присела на корточки и потянулась к его преобразившейся ступне. – Осторожнее, Солнышко. Мои когти невероятно острые.

– Я регенерирую, – отмахнулась я от его предупреждения. – Ты не мог бы сесть?

Фрэнк тут же плюхнулся на каменный пол пещеры и протянул мне ногу, давая возможность рассмотреть во всех подробностях необычные, вытянутые пальцы с длиннющими когтями. Он продемонстрировал мне, что в облике гаргульи его ноги тоже являются хватательными, подобрав другой ногой камушек с пола и несколько раз подбросив его и снова поймав. Я приложила к его ноге свою ладонь для сравнения – наши пальцы оказались примерно одной длины, а его когти – где-то с мой мизинец. Мне стало любопытно, насколько же они острые, но тыкать в коготь Фрэнка пальцем не решилась, и не потому, что опасалась пораниться – я ЗНАЛА, что поранюсь, – а исключительно потому, что это расстроит Фрэнка. Поэтому, немного подумав, я взяла камушек, которым он жонглировал, и провела им по его когтю. На камне осталась глубокая борозда, словно я провела ножом по подтаявшему сливочному маслу. Я провела ещё раз, надавив чуть сильнее, и камень распался на две части.

– Гранит, – пробормотала я.

– Насколько я знаю – гранит подвластен даже вам, пантерам. – С этими словами Фрэнк забрал у меня кусок камня и раздавил его между пальцами в песок.

– Это верно, но я никогда не видела этого так близко. Знаешь, впечатляет. – Я пощекотала Фрэнку пятку.

– Не надо, у меня ноги грязные.

– У меня тоже, – фыркнула я. – Тебе не было щекотно? Ты не боишься щекотки, да?

– В данном состоянии я едва чувствую твоё прикосновение. И я не знаю, боюсь ли я щекотки.

– Как это – не знаешь?

– В детстве боялся. Но с тех пор я сильно изменился физически, а щекотать меня, уже взрослого, никому как-то в голову не приходило.

– Нужно проверить при случае, – хмыкнула я и разочарованно застонала, видя, как удивительная гаргулья ступня в моей руке изменяется, становясь самой обычной, человеческой.

– Я хочу прикоснуться к тебе, Солнышко, – объяснил Фрэнк. – А с моими когтями это небезопасно. Я хочу обнять тебя, без опасения раздавить. Иди ко мне.

Фрэнк приглашающе открыл мне объятия, и я тут же заползла к нему на колени, благо он очень удачно сидел прямо передо мной, вытянув ноги. Я уселась верхом на его бедра, лицом к лицу, обхватив его ногами за талию. И на меня тут же нахлынуло дежа-вю.

– Ты помнишь, когда мы в последний раз вот так же сидели? – спросила я, оглаживая его широченные плечи – просто не в состоянии была удержаться от тактильного контакта. Ощущения отличались от прошлого раза, причём в лучшую сторону – на этот раз Фрэнк был МЯГКИМ! Я понимала, что на самом деле это я сама стала твёрже, но в себе я изменений не чувствовала, только в окружающем мире.

– Ещё бы мне не помнить, – усмехнулся Фрэнк. Его руки бродили по моей спине, порой кончики пальцев подныривали под футболку, скользя по обнажённой коже на талии, словно и он был не в силах не касаться меня.

– Не самые приятные воспоминания, – вздохнула я.

– Не соглашусь, – покачал он головой. – Конечно, в появлении твоего отца радостного мало, но всё, что было до...

– О, да! – я помнила, как знакомилась с торсом Фрэнка, как сам он в восхищении глядел на моё весьма далёкое от идеала тело. – Я тогда сняла футболку...

– Да-а... – пальцы Фрэнка всё глубже заныривали под ткань, теперь он гладил мою обнажённую спину уже не только пальцами, но и ладонями.

И я решилась – быстрым движением сдёрнула с себя футболку, как и тогда, и, даже не заботясь – не порвала ли, – отбросила куда-то за спину.

Глаза Фрэнка полыхнули жаром, впившись в мою грудь, и тут до меня дошло, какое ещё было отличие от прошлого раза, кроме «мягкого» Фрэнка. В тот раз на мне был бюстгальтер, но с тех пор я ни разу его не надевала. Не было особой необходимости. Моя грудь, хоть и не особо большая, по меркам нашей семьи, но вполне заметная, была идеально очерчена и великолепно держала форму, бюстгальтер был данью моде и привычке, но необходимости в нём, как таковом, у меня не было. И после обращения я о нём так ни разу и не вспомнила, и вот результат.

Всё это я осознала за долю секунды, заливаясь краской смущения, но даже не дрогнула, не дёрнула рукой, чтобы прикрыться. Нет, только не под таким вот взглядом Фрэнка, от которого я ощущала себя едва ли не Еленой Прекрасной.

Я сидела, не шевелясь, усилием воли удерживая руки на бёдрах, в то время как пальцы Фрэнка оглаживали меня, как я его перед этим. Они прошлись по плечам, спустились по рукам до локтей и поднялись обратно. Спустились вновь, обводя грудь с боков, пробежались по животу и вновь поднялись. Нежно-нежно, едва касаясь, взобрались на небольшие холмики груди и закружили по ней, не касаясь ореол сосков, к этому моменту сжавшихся от новых, непривычных, но таких приятных ощущений. Я тяжело задышала, чувствуя уже знакомое томление под ложечкой, и тяжесть, и тепло, разливающееся внизу живота, только в этот раз ощущения были гораздо интенсивнее. Мне хотелось, чтобы Фрэнк прекратил эту сладкую пытку, хотелось, чтобы он не прекращал её никогда.