Доминика и Бовалле - [29]

— Неплохая шутка! — воскликнула королева. Но ее пронзительный взгляд не отрывался от него. — Зачем вам это?

— Чтобы исполнить клятву, мадам. Не откажите в моей маленькой просьбе.

— Позволить вам уехать, чтобы погубить свою жизнь? А какая мне от этого выгода? Вы слышите, Уолсингем? Как вы думаете, этот человек действительно сошел с ума?

Уолсингем поглаживал бороду. Он тоже наблюдал за сэром Николасом, но было непонятно, что у сэра Фрэнсиса на уме.

— Возможно, сэр Николас привез бы новости из Испании, — медленно проговорил он.

Королева нетерпеливо пожала плечами.

— Ищите себе других шпионов, сэр! Ну а если я выполню вашу просьбу, сэр Николас? Что тогда?

— О, мадам, только скажите, что вам привезти из Испании!

Возможно, королеве понравился быстрый ответ, а быть может, ей любопытно было узнать, что он намерен делать. Она весело сказала:

— Самое лучшее, что есть в Испании, сэр. Не забудьте!

Затем Уолсингем спокойно заговорил своим тихим голосом, сменив тему, и Бовалле был рад, что перестали обсуждать его просьбу. Королева не сказала ни «да», ни «нет», но сэр Фрэнсис, конечно, даст Николасу Бовалле разрешение в надежде на сведения, которые он мог бы таким образом получить.

Глава 8

Три с лишним месяца спустя сэр Николас Бовалле ехал верхом из Парижа на юг, к испанской границе. Ему пришлось задержаться дома: нужно было передать сокровища в казну королевы и уладить собственные дела. Он также должен был заехать к сестре в Вустершир, а она не скоро его отпустила. Бовалле весело провел у Аделы целый месяц, ни слова не сказав о своих планах, и самым бессовестным образом любезничал с дамами, с которыми она его знакомила, чтобы женить.

Разрешение на поездку было довольно легко получено у Уолсингема. Бовалле на целый час уединился с этим загадочным человеком, заявляя впоследствии, что его от государственного секретаря дрожь пробирает. Однако, судя по всему, они были совершенно едины в вопросе о войне с Испанией: оба приветствовали ее.

Наконец в сопровождении Джошуа Диммока и с кругленькой суммой денег сэр Николас прибыл в Париж и осведомился о своем дальнем родственнике, Эсташе де Бовалле, маркизе де Бельреми. Этого дворянина, с которым Николас не виделся с тех бурных дней в Италии, когда им обоим было двадцать с небольшим, не оказалось в его городском доме. Слуги сообщили, что он в Бельреми, в Нормандии, но в другом месте Бовалле услышал, что маркиз находится где-то на юге, в гостях у друга. Не было никакого смысла искать неуловимого маркиза по всей Франции, так что Бовалле, добродушно посетовав на отсрочку, остался ожидать возвращения своего родственника. Он не нанес визита английскому послу и не побывал при дворе Генриха III. Во-первых, Бовалле предпочитал, чтобы о его приезде во Францию не было известно; во-вторых, фатовство французского двора было ему не по вкусу. Он нашел другие возможности развлечься и проводил время очень приятно.

В конце месяца маркиз вернулся в Париж и, услышав о визите Бовалле, немедленно наградил своего мажордома пинком за то, что тот допустил, чтобы дорогой родственник остановился не в его доме, и тут же отправился в носилках, помещенных между двумя лошадьми, на поиски сэра Николаса.

У Бовалле было удобное жилище возле Сены, которое его вполне устраивало. Однако Джошуа мрачно ворчал и в каждом веселом госте, заглядывавшем к ним, видел католика-убийцу. Он говорил, что Варфоломеевская ночь еще слишком свежа в памяти простого англичанина.

Маркиз, крепко сложенный и роскошно одетый, был всего на год старше Бовалле. Он ворвался в комнату как ураган и заключил сэра Николаса в объятия, сопровождая свои действия восторженными восклицаниями и упреками. Прошло немало времени, прежде чем Бовалле смог приступить к своему делу, поскольку маркизу было что сказать, что спросить и что вспомнить. Но наконец последовал вопрос о цели приезда Бовалле, и тут они повздорили. Услышав, что сэру Николасу нужен французский пропуск в Испанию, маркиз сначала в отчаянии всплеснул руками и воскликнул: «Невозможно!» Через полчаса он сказал: «Ну-ну, может быть. Но это безумие и подлог, а вы — никчемный человек, раз просите меня о таком!» Через неделю он принес пропуск, промолвив только: «Не важно!», когда Бовалле спросил, как ему это удалось. Это было разрешение мсье Гастону де Бовалле на поездку за границу. Узнав, что Гастон — кузен маркиза, Бовалле прыснул.

— Но будьте осторожны, мой друг! — предостерег его маркиз. — Не столкнитесь с нашим послом, поскольку он знает Гастона и всех нас. И вообще, подумать только — ехать в Испанию! Да еще с таким именем! Безумие! Немыслимое безрассудство!

— Basta, basta![8] — ответил сэр Николас и, нахмурившись, посмотрел на пропуск.

Теперь, направляясь к югу, Бовалле думал о том, что этот пропуск поможет ему благополучно перебраться через границу, но благодаря ему он может подвергнуться риску в Мадриде. Он ехал в молчании, уныло размышляя над этим, но вскоре передернул плечами, отбрасывая дурные предчувствия, и, пришпорив лошадь, пустил ее галопом. Джошуа, медленно следовавший за ним с вьючной лошадью, увидел, как его господин исчез вдали в клубах пыли, и покачал головой.