Домик - [5]
Е с а у л о в а. Напротив. Это вы нас извините.
П е р с ю к о в. До свиданья, Шурочка! До скорого.
Ш у р а (шепотом). До скорого.
П е р с ю к о в. Вперед, орлы!
Сарыгина, Персюков, Самохин уходят.
Е с а у л о в а (Ваткину). Слушай, Ваткин, мы никак не можем выкроить из местного бюджета тысяч семь-восемь на домик Лобачевского?
В а т к и н. Откуда же?
Е с а у л о в а. В том-то и дело, что откуда? Думай. И ты, Неуходимов, не делай вид, будто это тебя не касается. Думай.
Н е у х о д и м о в. Я думаю.
Е с а у л о в а. Это всех нас касается. Всего города. Это имеет громадное политическое значение.
В а т к и н. Ну? Может быть, в таком случае тысячи четыре мы отрежем от второй очереди канализации, тысячи две с половиной передвинем из третьего квартала во второй по культмассовому сектору, а те тысяча четыреста рублей, которые до сих пор висят на счету у гортопа... у гортопа...
Е с а у л о в а. Думай, думай. Напрягись.
В а т к и н. Я напрягаюсь.
Входит девушка-почтальон.
Д е в у ш к а. Доброго здоровьечка. Примите две телеграммочки. Распишитесь туточки и вот туточки. До свиданьечка.
Шура расписывается. Девушка уходит.
Ш у р а. Пожалуйста, Ольга Федоровна. (Дает Есауловой телеграммы.)
Е с а у л о в а (читает первую). "Поименованные статуи и скульптурные украшения как то Диана колчаном пограничник собакой девушка веслом фарнезийский Геракл палицей шкурой немейского льва натуральную величину также восемнадцать этрусских ваз Пифагор Архимед Эвклид..." Это, наверно, не нам... "Персей убивающий медузу общим количеством четыре вагона отправлены почтовым пятьдесят два бис накладная семьдесят шесть тысяч шестьсот девяносто пять Капитолийский лев Афина борьбе с Титанами..."
П е р е д ы ш к и н. С "титанами"? С кипятильниками, что ли?
Е с а у л о в а. Какие там кипятильники?
П е р е д ы ш к и н. "Титаны". Стало быть, кипятильники. Это, наверное, не нам, а в метизовый комбинат.
Е с а у л о в а. Темный человек. "Дорические колонны находятся производстве вышлем немедленно срочно переведите пятьдесят. Огурцевич". Чего пятьдесят? Кому пятьдесят? Кто это Огурцевич? Обязательно она у себя на телеграфе напутает. Отошлите обратно.
Ш у р а (кричит в окно). Девочка! Девочка! Ушла уже.
Е с а у л о в а (читает другую телеграмму). "Благодарим любезное приглашение присутствовать торжественном открытии домика Лобачевского. Выделена делегация, которой поручено выехать Конск на сентябрьские торжества..." Ой, ой, ой! Это Персюков наделал...
П е р е д ы ш к и н. Он, он. Его работа. И кипятильники его работа. "Титаны" эти самые.
Е с а у л о в а (читает дальше). "Обеспечьте транспорт питание жилище для приема выдающихся ученых академиков профессуры аспирантуры и научных сотрудников академии общим количеством тридцать два человека". (В отчаянии.) На какие средства?
В а т к и н. Будем даже считать по сто рублей с носа. И то три тысячи двести.
Е с а у л о в а. Мы пропали. Академиков мы не поднимем. Боже мой... Что же это делается!
П е р е д ы ш к и н. Это Перегонов.
Е с а у л о в а. Ну, Персюков! Ну, спасибо тебе, Персюков. Большое спасибо.
П е р е д ы ш к и н. Я предупреждал, что Персюков нас всех когда-нибудь погубит. Таких людей, как Персюков, надо давить.
Ш у р а. Ты не смеешь так говорить про Персюкова.
П е р е д ы ш к и н. Давить! Давить в корне!
Е с а у л о в а. Тридцать два академика в Конске. Боже мой! Это что-то... Это что-то такое...
Входит девушка-почтальон.
Д е в у ш к а. Еще раз доброго здоровьечка. Примите еще четыре телеграммочки. Распишитесь туточки, туточки и туточки.
Шура принимает телеграммы.
Только живехонько и не задерживайте, а то у нас на телеграфе для вас еще обрабатывается восемь телеграфных корреспонденций. Закатили вы мне сегодня, знаете, нагрузочку. Мое вам спасибо. Еще раз до свиданьечка. (Уходит.)
Ш у р а. Пожалуйста, Ольга Федоровна.
Е с а у л о в а. Дай Передышкину. Пусть Передышкин читает. Я не в состоянии.
П е р е д ы ш к и н (быстро распечатывает телеграммы одну за другой и пробегает). Так.
Е с а у л о в а. От кого?
П е р е д ы ш к и н. От Степанина.
Е с а у л о в а. От кого, кого?
П е р е д ы ш к и н. От Степанина.
Е с а у л о в а. От знаменитого Степанина?
П е р е д ы ш к и н. От знаменитого Степанина!
Е с а у л о в а. И что?
П е р е д ы ш к и н. Горячо приветствует. Приедет.
Е с а у л о в а. Приедет Степашин?
П е р е д ы ш к и н. Приедет. (Читает другую телеграмму.) Так. Ленинград.
Е с а у л о в а. Что?
П е р е д ы ш к и н. Группа студентов физико-математического факультета. Двадцать пять человек. Горячо приветствуют. Приедут.
Е с а у л о в а. Ты сошел с ума!
В а т к и н. Еще две с половиной тысячи, а всего с академиками пять тысяч семьсот.
Н е у х о д и м о в. По самым скромным расчетам.
П е р е д ы ш к и н. Киев. Академик Запорощенко. Горячо приветствует.
Е с а у л о в а. Приедет?
П е р е д ы ш к и н. К сожалению, не может. Уезжает в длительную командировку.
Е с а у л о в а. Ух!.. Пронесло!
П е р е д ы ш к и н. А это я что-то совсем не разбираю. Как будто не совсем по-русски. Что-то такое У-ЭС-А, что-то такое непонятное.
В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.
Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
Приключения девочки Жени, в результате которых ей в руки попадает волшебный цветок. Оторвав один из семи лепесток волшебного цветка, можно загадать желание.
Эдоардо Эрба родился в Павии, учился в школе при миланском «Театро Пикколо» и живет в Риме. За двадцать лет театральной деятельности он написал 18 пьес, роман и множество рассказов. «Марафон в Нью-Йорке» (1992) — самое удачное из его произведений. Эта пьеса была переведена на 8 языков и поставлена по всему миру, от Веллингтона и Бомбея до Парижа и Бостона.
![Генералы в юбках [=Штаны]](/storage/book-covers/a7/a77b9e006a01e85bf0776e83ef8835c907ed8c50.jpg)
Свершилась «леворюция», первой буквой алфавита стала «Ж» (от слова «женщина»), Париж пришёл к «справедливому» матриархату. Но и в Париже, и во всём мире далеко не всё изменилось: подростки остаются такими же безмозгло-циничными, женщины всё так же любят пудрить носы, а мужчины… а мужчины любят молодых и хорошеньких женщин — с полной взаимностью, впрочем, так что Природа берёт своё.
Книг о том, как сделать хорошую комедию, полным полно. Я сам написал уже две. Но некоторые книги все же лучше остальных. Например, эта, написанная Грегом Дином.Ответы на многие вопросы, которые дает Дин, — это опыт, давшийся мне очень тяжело. Жаль, что в то время не было книг подобного рода.Многие из нас даже не думают, чтобы давать профессиональные советы мастеру по ремонту телевизоров, нейрохирургу или игроку, играющему в защите Чикаго Бэарс.Но мы, несомненно, считаем себя достаточно подготовленными, чтобы давать профессиональные советы Эдди Мерфи, Джеки Мейсону или Деннису Миллеру.Грег Дин, наоборот, знает то, о чем пишет, и дает огромное количество четких и ясных советов о том, что публика считает смешным.
![Анекдоты в чистом доме [=Чистый дом]](/storage/book-covers/45/45e4a764daaacde1121d458d9b3c2c59629c4b5c.jpg)
Действие ее широко известной пьесы «The Clean House» («Чистый дом»), которую критики часто называют комедией и за которую Сара Рул получила в 2005 году Пулитцеровскую премию, разворачивается в «метафизическом Коннектикуте», где между океаном и городом расположен тот самый дом, где проживают Лейн и Чарльз, супружеская пара трудяг-врачей, и где главной обсуждаемой темой является чистота и ухоженность дома. Потому что их молодая служанка Матильда, уроженка Бразилии, хочет стать комедиантом и больше интересуется шутками и анекдотами, чем гигиеной.
Эрик Делькур — драматург, сценарист, режиссер, артист театра и кино. На его счету несколько пьес, из которых «Греческая сестра», впервые поставленная в 2006 году — самая успешная. УУ этого «неоводевиля» статус культовой комедии, пьеса с тех пор поставлена сотни раз в нескольких крупных театрах Франции и Швейцарии, ее посмотрели более 500 тысяч зрителей.Камилла и Люка, пара тридцатилетних парижских «бобо» (богемных буржуа) приезжает по тайм-шеру в альпийский курортный городок встречать Новый Год. Из-за технической накладки на те же апартаменты претендует пара провинциалов, их полная противоположность, с которыми приходится уживаться… Друг семьи психоаналитик Том приезжает один, потому что его «половина» сбежала от него с тренером по фитнесу… В довершении ко всему появляется любовница Люка… Выяснение отношений, квипрокво и недоразумения, ситуация новогоднего вечера, которая порождает массу комических эпизодов и гэгов… Комедия пересыпана остротами, характеры персонажей очерчены ярко и едко, а финал — полная неожиданность… Эта комедия положений с уклоном, как пишут французские критики, в карикатуру, имеет полное право называться культовой — за десять лет на сцене ее популярность только возросла.