Домашний фронт - [119]

Объятие было таким стремительным, что Джолин покачнулась и едва не упала, но затем ухватилась за дочь. Она крепко сжимала Бетси, вдыхая знакомый нежный запах взъерошенных светлых волос, чувствуя, как вздрагивают худенькие плечи.

Джолин знала, что еще будут ссоры — наверное, много, — будут крики, обиды, будут произнесены несправедливые слова, но этого мгновения у нее уже не отнять.

Наконец Бетси отстранилась и подняла голову. Ее милое широкоскулое личико было мокрым от слез.

— Я люблю тебя, мама! Как до луны и обратно. Я должна была сказать это на прощание.

Джолин поняла, что ждала именно этих слов.

— Знаю, малыш. — Она снова притянула Бетси к себе. — Всегда знала.

29

Кабинет психиатра находился в маленьком, приземистом домике постройки середины прошлого века, на оживленной Аврора-авеню. Майкл подъехал к парадному входу и припарковался за электромобилем.

— Готова?

— Честно? Нет.

Майкл ободряюще улыбнулся:

— Я точно знаю, что это правильный ответ.

Джолин вышла из машины. За неделю, прошедшую после вечера памяти Тэми, она стала гораздо спокойнее. Разговор с Бетси, воссоединение с Майклом, смех Лулу — все это вместе помогло Джолин вновь почувствовать себя собой. Она вылила остатки вина из бутылки в раковину, убрала снотворное. Но предстояло пройти еще долгий путь. Даже в объятиях Майкла Джолин иногда просыпалась в слезах, оплакивая погибший экипаж, разбившийся вертолет. Иногда застывала неподвижно — на кухне, в ванной, на заднем дворе, — внезапно настигнутая горем. Возможно, от печали теперь никуда не деться, и это чувство станет еще одной гранью ее души, а возможно, печаль всегда жила в ней, а Джолин просто не позволяла себе ее увидеть. Единственное, что она знала точно, — пора разобраться в своей душе, понять, как вернуться домой с войны не только в прямом, но и в переносном смысле, как построить новую жизнь после крутого и жестокого поворота судьбы. Теперь, когда она перестала пить, разглядеть лежащий впереди путь стало легче.

В гостиной их встретил пожилой мужчина. Высокий и неуклюжий, с длинными, растрепанными седыми волосами и угловатым лицом. На нем были просторные черные брюки, оранжевые сабо и футболка с логотипом группы «Грэйтфул Дэд».

— Привет, Джолин, — поздоровался он. — Рад, что мы с вами наконец-то встретились.

И это ее врач?

— О-о! — Больше ей ничего не приходило в голову.

Мужчина широко улыбнулся:

— Я Крис Корнфлауэр. Вижу, Майкл вас не подготовил.

— К первой встрече с вами невозможно подготовиться, — рассмеялся Майкл. — Ее нужно пережить.

— Он мне сказал, что вы ветеран Вьетнама, — сказала Джолин.

— Да. И бывший военнопленный. — Доктор пожал ее протянутую руку. — Приятно познакомиться, командир.

— Я уже не та женщина.

— Наша задача, Джолин, как раз и состоит в том, чтобы понять, кто вы теперь. Может, пройдем в мой кабинет?

Она в нерешительности оглянулась на Майкла. Он улыбнулся и кивнул:

— Ладно.

Крис провел ее в маленькую, изящно обставленную комнату в глубине дома. Джолин обрадовалась, не увидев в кабинете кушетки.

— Я не знаю, с чего начать, — сказала она, садясь в удобное кресло рядом с письменным столом.

— У меня есть кое-какой опыт, — улыбнулся доктор. — Начать можно с чего угодно. С детства, с командировки в Ирак, с лучшей подруги, с будущего на гражданке. Выбирайте.

Джолин нервно рассмеялась:

— Судя по вашим словам, разговор предстоит долгий.

— Все зависит от вас, Джолин. Вы здесь командир, я подчиненный. Вы ведущий, я ведомый.

Ей было страшно начинать этот разговор, и они оба это знали. Но Джолин один раз уже позволила себе подчиниться страху. Не помогло.

— Люди видят мой протез и думают, что проблема в этом. Но я потеряла гораздо больше, чем ногу. Иногда я просто не представляю, кто я, и какой будет теперь моя жизнь. Быть солдатом просто. Я люблю ясные ответы.

— Почему вы пошли в армию, Джолин?

— Мне было восемнадцать, и в этом мире у меня никого и ничего не было. В том числе денег. Армия стала для меня якорем.

— Семьей.

— Да, — помолчав, согласилась она.

— Но в этой семье легко жить, правда? Устав предписывает, как действовать в любой ситуации. В этой семье нет ни обид, ни разбитых сердец. Всегда известно, кто ты и что должен делать. Если ты попал в беду, товарищи придут на помощь. Ты знаешь, что тебя не бросят.

Джолин немного расслабилась. Он понимает. Может быть, ей наконец — наконец — удастся откровенно рассказать о пережитой боли, а если она сможет рассказать ему, то расскажет и Майклу, и тогда рана, возможно, начнет заживать.

— Можно вас кое о чем спросить?

— Конечно.

— Вы были в плену. Значит, вам многое пришлось перенести. Как вы поняли, что окончательно вернулись?

— Отличный вопрос. После возвращения домой я много лет злился. Это были потерянные годы. Думаю, я понял, что начинаю выздоравливать, когда был готов помогать другим.

Джолин знала, как это происходит: ты погружаешься в пучину гнева, горя, печали или вины и просто тонешь. Она вспомнила о письмах, которые получила в реабилитационном центре, особенно об одном, от юной Сары, морского пехотинца, потерявшего ногу. Она не ответила на просьбу молодой женщины о помощи.