Домашнее задание - [6]

Как трудно терять людей.

Особенно когда они живы.

Когда умирает тело, душа остаётся жить. И витает низко и часто близко к близким. Позволяя себе присниться и сказать всё. Без остатка. И без сеанса спиритизма. Во время которого блюдце энергией ведомое заведомо ведёт ведущего. И тело, которого нет, продолжает жить в душе. Веками. Опускаясь и посещая даже тех, в чьём здоровом теле бытует здоровый дух. И земля ему пух после смерти.

Когда умирает душа, тело остаётся жить. Но это тело - уже труп. Пусть даже ему будет мало годов. И оно легко справляется с биологическими функциями. Организма. Хорошо переваривая хорошо прожёванное. Заглатывая увиденное. Ухом. Оно живёт неживым. И может быть долголетним по паспорту. При этом, не прожив ни дня из того, что прожито. Во времени.

Где ты ходишь, гармония души и тела? Посети меня. При жизни.

11 октября 2001-го года.

Три тополя на плющихе.

Знаете, а ведь я уже не свеж. И молодость сходит с лица, как позолота с некачественного кольца не драгоценного металла. И я становлюсь уже "Вы". И дети называют меня "Дядя". Хотя, так хочется порой побегать с ними, поиграть. И проиграв поплакать.

Только детям я лишь напрягаю обстановку. Порчу игру, словно "Старый дурак". Каким были мои нынешние ровесники в моём детстве для меня. И я общаюсь со взрослыми. С которыми невыносимо скучно. Которые взрослые с самого детства. А душе так хочется на волю.

Жутко подумать. Но родители были детьми. И дедушки с бабушками тоже. Стало быть, и я буду нудным родителем. И наивным родителем родителей. Которого легко обмануть. И раскрутить на мороженое или игрушку. Чем сам бы побаловался. Да нельзя. Не поймут.

И я ищу половину. Чтобы поскорее стать нудным и наивным. И блуждаю в поисках счастья. Где заблудился в густом лесу. Среди трёх сосен. Откуда выбраться сложно. И обратной дороги, увы, нет. Тропа заросла. А счастье так отдаёт солёной сыростью. На губах.

И в сердце колет. Значит, оно есть.

17 октября 2001-го года.

Час расплаты.

Пасмурная погода. Пасмурное настроение. Обиженная душа. На жизнь, на обстоятельства. На всякий случай. Осень.

Как расплата. За жаркое лето, за звёздное небо и за "здорово живёшь". За прошлое. В настоящем. Сядьте, суд уже пришёл.

И дождь-палач приводит приговор в исполнение. Наказывая мокрыми ногами, насморком и депрессией. Простудою души.

Настало время собирать камни. Те, которыми меня закидывают каждый день. Не те, кто имел бы на это право. Моральное.

И я сижу в чёрной луже в белом костюме. И подняться нет ни сил, ни смысла. Я уже промок. И испачкан. Этой грязью.

Живу надеждой. Что умирает последней. А она мне говорит: "Не скучай. Скоро зима". Но ведь это ещё хуже. Дольше.

Неужели? Неужели всё уже было? Прошло? И даже дождь прошёл. А солнца всё нет. Нет. Его скрывают серые тучи.

Они сгущаются.

26 октября 2001-го года.

Очень важное убийство.

Убивать нехорошо. "Даже плохо", - скажете Вы. Позвольте с Вами не совсем согласиться. Его убить необходимо. Даже если для этого нужно бродить не один десяток лет по песчаным просторам. Бороться и умирать. Самому. Но самому, без него в себе. Умирать красиво.

Время пополняет учебник истории. Новейшей историей. Сменяя строй за строем. Останки первобытного человека при наличии таковых - музейная гордость. Нет больше феодалов. Капиталисты давно превратились в бизнесменов. Ряды коммунистов заметно редеют. День за днём.

А он живёт. И здравствует. Передаваясь от поколения к поколению. И что самое страшное - побеждая. Массой, числом. Количеством. Растя целую армию себе подобных. Что приходя приносят собою шум. А уходя оставляют лишь нажитое. Своим шумным последователям.

Нажитое. Вещи. И никакой духовности. Или следа в прогрессе. Ибо в каждом из них сидит он. Тот самый, которого необходимо убить. В себе. Раб. Который так мешает стоять не сутулясь, ходить не горбясь и жить гордо. Смеясь не смешному, любя не любимое. Боясь не страшного.

Мы не рабы. Рабы немы. Мы ж говорить умеем.

Да и только.

1 ноября 2001-го года.

Буря в стакане.

Жизнь вошла в привычку. И она не то, чтобы нравилась. И совсем не то, чтобы наоборот. Она - просто так. Как средний род в русском языке. И никакой конкретики. Течёт, как вода из испорченного крана. Пока не вытечет. Вся. Из резервуара.

Резервуар затем можно наполнить заново. При желании. И кран сменить. Только это уже будет чужая вода. И другая история. Тем более что вода та тоже вытечет. А потом опять. И опять. А если не вытечет, то испарится. Жизнь вошла в привычку.

А была свежее снега. Первого.

7 ноября 2001-го года.

Нельзя.

"Нельзя", - говорите.

"Почему?" - спрашиваю.

"Потому, что нельзя", - отвечаете.

И всё. Больше никаких объяснений. Ибо сами не знаете, почему. Но ошибка уже совершена. И мне чертовски интересно попробовать. Потому, что нельзя. И потому, что мне интересно почему. Нельзя. И я уже загорелся мечтою. Теорией духа. Которую осуществлю обязательно. Практикой плоти. Непременно. А может быть мне ещё и понравится. И одна только мысль о том, что можно то, чего на самом деле нельзя, будет возбуждать во мне дух и плоть. Злоупотребление чем вполне может загнать в сырую землю и дух, и плоть. Одновременно.