Дом забытых кошмаров - [15]

– Да все я забирал! – Скелет вытянул шею. Неужели по запаху пытается определить, его это сушки или не его?

– С собой принесла, – быстро сообразил Ворон. – Или девка утренняя домовых покормила. – Он хрипло захихикал, подражая какому-то киношному монстру. – Ну эта, которая с челкой.

«Белобрысая», – мысленно подсказала Чудовище, но вслух говорить не стала. А ну как уже все в нее поголовно влюблены, а тут она со своими комментариями.

Тетка снова звучно хрустнула сушкой. Чудовище передернула плечами. Нет, это не ее ломали, это был всего лишь пересушенный хлеб. Но ощущения весьма и весьма неприятные.

На хруст выскочили девицы с фотоаппаратом.

– Ой, а мы думали, что здесь никого нет, – заверещала владелица сложной техники. Тетка головы в их сторону не повернула.

– Слушай, это, наверное, хозяйка, – догадался Ворон. – Мать Белобрысой. Она как-то не по-нашему выглядит. Как их там? Томиловы. Те, что томятся…

– Со своими сушками приехала, – хмыкнул Скелет. Упрек в том, что он что-то не убрал, его здорово задел.

Девицы с фотоаппаратом спешно ретировались.

Ничего необычного в тетке не было, разве только сушка. Она была, судя по всему, огромна – тетка все хрустела и хрустела ею. Но стоило девицам скрыться, как про хлебобулочное изделие было забыто. Тетка опустила руку и прямо посмотрела на тополя.

– Что же вы там стоите? – ласково произнесла она. Голос самый обыкновенный. Такой у дикторов бывает. Чистый и ровный, без акцента.

Ворон дернулся, чтобы выйти из-под дерева, Янус удержал его.

– Молчи, – прошипел он сквозь зубы.

– Я вас вижу! – Тетка улыбнулась. Ага, волки так улыбаются – зубы показала, а не улыбнулась.

– А мы тебя нет, – зачем-то прошептал Скелет.

– Давайте пойдем отсюда, – попросила Чудовище.

Ей не нравилась ни эта тетка, ни то, что вокруг происходит. Да и хватало с нее явлений на сегодня. И призрачных и не призрачных.

Она пятилась, старательно утаскивая с собой за рукав Ворона. Тот и не упирался особенно. Он всегда был не дурак вовремя сбежать.

А тетка уже шла к ним, протягивая на ладони несколько сушек. Директор сушечной фабрики, что ли?

– Зачем мы вам?

Янусу, хлебом не корми, дай с чудаковатыми тетками поговорить. И главное – как ловко: то всем молчать велел, а теперь вперед полез, комиссар тоже нашелся.

Чудовище вздрогнула, прогоняя подкатывающее раздражение. С чего она вдруг так на Януса? Он был таким, как всегда. Командиром, руководителем, фюрером. Может, с ней что не так?

– Ты чего?

Глаза Ворона огромные и подозрительно черные. Это у него зрачок так распахнулся. Видать, от страха. Но смотрит он не на Дом и не на тетку с Янусом, а на нее, на Чудовище.

– Руку-то отпусти, – легонько стукнул ее по пальцам Ворон. – Больно. Руку, говорю, отпусти! Шальная!

На запястье легла холодная ладонь Скелета, и Чудовище разжала пальцы. Ворон преувеличенно затряс рукой.

– Чуть не сломала.

Тревога иголочками прошерстила окрестности груди, кольнула в сердце. Им бы уйти, бросить все, забыть про заброшенный Дом, но было уже поздно.

– Кто это с тобой? – пел медовый голос. – Ребята, идите к нам.

– Ребят себе тоже нашла, – проворчал Ворон, все еще разминая пострадавшую руку. Но интерес в голосе появился. Сейчас тоже туда почешет.

– Пойдем отсюда, – зашептала Чудовище, повисая на Скелете. Его худое вытянутое лицо равнодушно. Не послушается. Побежит знакомиться. – Чего нам эта тетка? Хозяева поставили, ругаться будет.

– Ну, где вы? – настойчиво звала женщина.

– Уже идем, – отозвался Ворон, все еще тряся покалеченной рукой.

Нырнул под ветки деревьев. Какое-то время еще были слышны его шаги, а потом все стихло.

Скелет пожал плечами. Ему было все равно, куда и зачем идти. Вот он и пошел. К Дому.

Оставшись одна, Чудовище почувствовала себя неуютно. Словно ее вновь бросили в читальном зале библиотеки, и вот-вот в спину задышит страшное нечто.

Нет, хватит с нее на сегодня одиночества и призраков. На мгновение привиделось, что друзей у нее больше нет. Что там, за деревом, тетка уже пилит их тупым ножом.

Никто никого не пилил, все мирно поднимались по ступенькам. Впереди тетка, за ней послушной куклой вышагивал Янус, Ворон нетерпеливым щенком вился сзади.

– Не теряйся! – Скелет выступил из тени деревьев, так что Чудовище внутренне ахнула. Ей казалось, что он уже в Доме. – А то потеряешься, и мы тебя потеряем.

Тетка прошустрила по правой лестнице и скрылась за поворотом. Януса с Вороном видно не было. Скелет уныло брел к ступенькам – вроде бы как не хочет, но вынужден это делать. В этот момент он как-то по-особенному ссутулился. Перила, наоборот, выпрямились, ступеньки стали ровнее. В двери мелькнул отблеск стекла. Неужели успели поставить? Выходит, что Томиловы совсем и не томились тут.

Комната первого этажа, куда приводили ступеньки, преобразилась. Ни кирпичей, ни осколков, ни остатков буйных пиршеств смелых подростков. Кто-то прошелся по полу заботливым веником, а потом и тряпкой. Мусор исчез. Даже стены стали чище, словно им вернули прежние обои – что-то невзрачное с размытым рисунком. На окнах, и правда, стекла. А еще шторы. Тяжелые, темно-зеленые, бархатные. Чудовище подошла, потрогала – и правда, шторы. Вот это оперативность! В углу появился небольшой столик на колесиках, заставленный тарелками с бутербродами. Невероятный для этого места чайный сервиз толпился на краешке. Огромный пузатый заварочный чайник, а вокруг него, как цыплята около наседки, чашки. Что-то бело-хрупкое, с лиловыми цветочками и пупочками узора. Как это могли сюда принести? И зачем? Одно неосторожное движение – и красоте конец. А в том, что это движение непременно последует, сомнений не было.