Дом волчиц - [74]

Амара мешкает с ответом. Ей не терпелось посмеяться с Викторией над первой нелепой ночью с Плинием, но теперь эта история кажется ей слишком личной. При мысли о том, чтобы рассказывать о нем с насмешкой, ей лишь становится грустно.

— Он самый добрый мужчина, которого я когда-либо встречала, — дрожащим голосом отвечает она.

— Только взгляните! — хохочет Виктория. — У тебя же слезы на глазах. Только что ты крутила любовь с чокнутым торговцем скобяным товаром, а теперь втрескалась в какого-то слабоумного дедулю. У тебя ужасный вкус в мужчинах!

— Парень, с которым она встречалась на играх, был вполне неплох, — вступается за нее Бероника. — Настоящий красавец.

— Повтори погромче, а то Галлий мог не услышать, — шепчет Виктория, и все смеются над испуганно обернувшейся Бероникой.

— Пошла ты, — говорит Бероника, но и сама не может удержаться от смеха.

— А это что такое? — Виктория тянется к ее новой одежде. — Сколько нарядов он тебе подарил?

— Три, — отвечает Амара, раздавая их девушкам. — Наверное, придется отдать все их Феликсу.

— Прекрасная ткань, — говорит Виктория, проводя ладонью по одному из платьев. — Но ты выглядишь чересчур почтенно. — Она прищуривается на прилично одетую Амару. — Вряд ли кто-то осмелится тебя снять, если ты будешь прохаживаться в таком виде. — Ее озаряет новая мысль. — Прошу, только не говори мне, что этот старик тоже просил тебя одеться как его покойная жена!

— Нет, — смеется Амара. — Ни о чем таком он не просил.

— Тогда в чем подвох? — спрашивает Бероника. — Неспроста же он купил тебя на целую неделю.

— Он хотел, чтобы я ему читала.

— Непристойные книжки? И все? — Виктория слишком потрясена, чтобы шутить.

— Нет! То есть мы спали вместе… — оправдывается Амара, вспоминая, как спала обнаженной рядом с Плинием, и его рука покоилась на ее животе. — Просто… — Она умолкает, не зная, как описать случившееся и свои собственные чувства.

— Все в порядке, — говорит Дидона, снова обнимая ее. — Ты не обязана ничего рассказывать.

— «Мы спали вместе», — передразнивает ее уклончивую фразу Виктория. — Ну, после этого меня уже ничем не удивишь!

Внезапно на Амару наваливается неимоверная усталость. После стольких дней в одиночестве будет непросто заново привыкнуть к полному отсутствию уединения.

— Я, пожалуй, передохну, чтобы не быть слишком утомленной вечером.

— Туда тебе нельзя… — говорит Виктория, когда Амара отдергивает занавеску в свою кубикулу.

— Кто это? — удивленно спрашивает Амара.

На ее кровати сидит незнакомая, поразительно бледная женщина с длинной копной спутанных рыжих волос. При виде девушек она вскакивает во весь свой немалый рост, то ли яростно, то ли испуганно тараторя что-то на странном гортанном языке. Амара в страхе отступает назад в коридор.

— Сидеть! — громко приказывает Виктория, показывая на кровать. — Сидеть!

Незнакомка возвращается в кубикулу, продолжая говорить что-то на непонятном языке и размахивая руками.

— Феликс купил ее на деньги твоего старика, — сообщает Виктория. — Сказал, что теперь, когда вы с Дидоной так часто отсутствуете, лупанарию требуется пополнение.

— Но где же я буду спать?

— Можешь перебраться ко мне, — говорит Дидона. — Нам будет вполне удобно.

— Ни слова по-латыни не знает, — продолжает Виктория. — Мы назвали ее Британникой, потому что она родом из Британии. Кажется, Кресса единственная, кто ей нравится. Сейчас она покупает еду для этой прожорливой бабы.

— Я думала, у всех бриттов синие лица, — произносит Бероника, разочарованно глядя на Британнику. — Разве их не называют синелицыми бриттами?

— Она настоящая дикарка, — сообщает Виктория. — Кричит ночи напролет, царапает мужчин, кусается! Вчера врезала одному кулаком! Не женщина, а зверь!

Амаре не нравится, как Виктория говорит о Британнике, хоть та и не понимает по-латыни. Она снова поглядывает на притихшую незнакомку. Всклокоченная, рыжеволосая, зеленоглазая, она и впрямь походит на тигрицу. Однако чувство в ее глазах вполне понятно — это ярость попавшего в заключение человека.

— Опять стоите без дела и перемываете ей косточки? — Вернувшаяся с хлебом Кресса расталкивает их и входит в кубикулу. — Неужто в вас нет ни капли сочувствия?

При виде Крессы лицо иноземки вспыхивает радостью, и она снова принимается трещать без умолку. Кресса садится рядом и, гладя ее по волосам, что-то успокаивающе воркует ей, словно маленькому ребенку. Она отдает Британнике хлеб, и та жадно набрасывается на еду.

— Прости, я не заметила, что ты вернулась, — говорит Кресса, наконец увидев Амару.

— Все в порядке, — отвечает она. — Помню, отец когда-то рассказывал мне про женщин из Британии. Многие из них были воинами. Возможно, Британника была солдатом.

— Их женщины участвуют в войнах? — спрашивает Дидона.

— Не все. Отец рассказывал, что у них была знаменитая царица. Не знаю, как ее звали, но она сокрушила римскую армию.

Бероника делает жест от дурного глаза.

— Женщины не созданы для власти. Это против природы!

— Ну, нашу Британнику царицей воинов не назовешь! Пьяных моряков она перебороть не может, — говорит Виктория, но в ее обращенном на незнакомку взгляде читается новое осторожное уважение.