Дом волчиц - [118]

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя вытащить, — говорит она. — Обещаю. Я люблю тебя. Ты для меня все.

— Я тоже тебя люблю, — со слезами на глазах отвечает Дидона.

Дидона — единственная, кому Амара рассказала о своих планах, но даже ей неизвестно, где находится ее новый дом. Раньше Амара беспокоилась, что за ними проследят, но теперь понимает, что Дидона не сможет ни отыскать ее, ни передать ей письмо.

— Хочешь знать, где он? Я имею в виду дом, — спрашивает она, понизив голос, хотя их некому подслушать. — Тогда, если Руфус сдержит слово, ты сможешь меня навещать.

Дидона кивает, и Амара ведет ее за собой через весь город, вспоминая, как Филос впервые привел ее в этот дом. Она никогда еще не шла этой дорогой при свете дня. Даже в канун Сатурналий здесь относительно тихо, не то что на шумном перекрестке, где находится «Волчье логово». При мысли об освобождении Амару охватывает радостное волнение, и, когда они останавливаются перед высоким зданием с золотой дверью, она уже верит, что ее жизнь, несмотря ни на что, еще может стать счастливой. Она стучит в деревянную дверь, не ожидая ответа, но ей открывает удивленный Филос.

— Входите же! — восклицает он, торопливо пропуская девушек внутрь и закрывая за ними дверь. — Что-то случилось? Вы в порядке?

— Я хотела, чтобы Дидона знала, где меня найти, — говорит Амара. — Если, конечно, Руфус и правда собирается меня здесь поселить.

Филос указывает им на атриум за своей спиной. Виталио, шатаясь, тащит мимо стол.

— Думаю, вы сами видите, чем он занят. Он тебе ничего не сказал?

Амара качает головой.

— Я не смела рассчитывать…

— Тебе не о чем беспокоиться, — отвечает Филос. — Он твердо намерен тебя купить. Не тревожься понапрасну.

— Я же говорила, что тебе не о чем волноваться, — с улыбкой обращается к ней Дидона. — Какой красивый дом!

Освободившийся от своей ноши Виталио снова проходит через атриум, бросив неприязненный взгляд на Амару.

— Посмотрим, долго ли протянет эта блудница, — во всеуслышание говорит он, топая вверх по лестнице.

Амара изумленно глядит ему вслед.

— О чем это он?

— Ни о чем. Ты же знаешь Виталио, он вечно не в духе, — со смущенным видом улыбается Филос, но все понимают, что поведение Виталио слишком вызывающе, чтобы объясняться дурным характером.

— Нет, — обеспокоенно возражает Амара. — Он сказал это не просто так. Что он имел в виду? Пожалуйста, скажи мне. Прошу тебя.

Филос отводит глаза.

— Какое-то время Руфус был расположен к его дочери.

— К дочери Виталио?.. Она их домашняя рабыня? — Дидона берет Амару за руку, чтобы увести ее и успокоить, но та отмахивается. — Скажи мне. — Она повелительно смотрит на Филоса, и грусть в его серых глазах наполняет ее страхом.

— Ты несколько раз ее встречала, — говорит он. — Это Фаустилла, служанка.

Амара не сразу понимает, о ком он. Единственная служанка, которую она помнит, — это застенчивое юное создание, ни разу не вымолвившее ни слова.

— Нет, это не может быть та девушка, которую я видела, она слишком молода, — говорит она. — Руфус никогда не обращал на нее никакого внимания. Несколько раз она даже находилась в комнате, когда… — Амара потрясенно прикрывает рот ладонью. Дидона обнимает ее за плечи, и на сей раз она ее не отталкивает.

— Руфус ничем не отличается от любого другого юноши своего класса, — говорит Филос, вступаясь за хозяина. — Сама знаешь, все они спят со своими рабынями. Произошедшее между ними никогда не влияло на его чувства к тебе.

— Я расстроена не из-за этого! — возражает Амара, но это неправда; она верила, что Руфус не таков, как остальные. Она вспоминает его обезоруживающую улыбку, обманчиво искренние любовные признания. — Мне горько за девушку, — говорит она. — Неудивительно, что Виталио меня ненавидит. Его дочери приходится прислуживать женщине, занявшей ее место. Она любила его? — Филос не отвечает, но в ответе и нет необходимости. — Ну конечно, любила! Должно быть, она считала его добрейшим мужчиной на свете. — Амара думает о том, как расчетливо и жестоко Феликс обходится с Викторией. Но Руфус относится к Фаустилле с не меньшей, путь даже и ненамеренной, жестокостью. — Надеюсь, между ними все кончилось до того, как Руфус познакомился со мной?

— Амара, — понизив голос, говорит Филос, — помни, что тебе придется жить с моими ответами. Как и мне самому.

— Он по-прежнему с ней спит, — осознаёт она. — Разумеется. Наверное, ты считаешь меня идиоткой.

— Я вовсе так не считаю. — Лицо Филоса превращается в ничего не выражающую маску. Будучи рабом, он привык прятать свои чувства. Она вспоминает фразу, которую он сказал ей наедине: «Пока мы молоды, нас трахают, а в старости бросают умирать от голода».

— Что ж, — с напускной бодростью обращается она к Дидоне, — ей он дом не снимал. Будем надеяться, у меня есть еще немного времени, прежде чем придется подавать вино его следующей любовнице.

— Просто подумай о Феликсе, — говорит Дидона. — Подумай, насколько безопаснее станет здесь твоя жизнь. В сравнении с лупанарием здесь тебя ждет настоящее блаженство.

— Она права, — соглашается Филос, торопясь загладить допущенный промах. — И я искренне верю, что он тебя любит. Я никогда еще не видел, чтобы он столько делал ради женщины.