Дом волчиц - [105]

— Спасибо, что все устроила, — отвечает Амара.

— В следующий раз жду такой же ставки для себя, — говорит Теренция, торопливо удаляясь. — Твой хозяин — законченный скряга.

У пекарни на противоположной стороне улицы, делая вид, что стоит в очереди, дожидается Дидона.

— Спасибо, что подождала, — говорит Амара, подойдя к ней и переступая с ноги на ногу на холодном тротуаре. — Пожалуй, нам стоит что-нибудь перекусить.

— Как тебе только это удается? — отзывается Дидона. — Не понимаю, как у тебя нервы выдерживают.

Дидона и в самом деле выглядит более встревоженной, чем Амара. Сама же она рискует настолько сильно, что вместо страха испытывает пьянящее ощущение предательства. Дурачить Феликса еще приятнее, чем она ожидала.

— Все будет в порядке, — говорит она. — Руфус подержит залог у себя.

Именно от него она и получила кошель, полный монет, в качестве очередного доказательства любви. Амара сказала, что деньги нужны ей для наделавшей долгов подруги, и он поверил ей на слово. Ему не обязательно знать об этой стороне ее жизни. Ей не хочется полагаться на него во всем, поселившись в их любовном гнездышке; лучше, если у нее будет дополнительный источник заработка.

Дидона смотрит на нее странным взглядом.

— Что такое? — спрашивает Амара и, испугавшись, что цепочка виднеется из-под плаща, подносит ладонь к шее. — В чем дело?

Дидона смущенно качает головой.

— Ни в чем, просто… — Она нерешительно умолкает.

— Что?

Их очередь у прилавка почти подходит, и Амаре не терпится узнать, что тревожит подругу.

— Я тебя знаю и знаю, какое у тебя доброе сердце. Но иногда ты выглядишь такой холодной. Ты становишься похожей на… — Дидона снова осекается.

— На кого? — раздраженно спрашивает Амара.

— Ты похожа на Феликса, — выпаливает Дидона. — Прости. Но это правда.

Ее слова больно задевают Амару, но она не желает этого показывать.

— По-видимому, со временем все рабы уподобляются своим хозяевам, — говорит она, с напускным равнодушием вскинув голову. — По крайней мере, он знает толк в делах.

— Я не хотела тебя расстраивать, — произносит Дидона. Она знает Амару слишком хорошо, чтобы не заметить, что та обижена. — Ты никогда не станешь такой же жестокой… Я совсем не то имела в виду.

Они вынужденно прерывают разговор, подойдя к прилавку. Дидона покупает хлеб, не забыв взять немного на долю Фабии и Британники, у которых нет средств на еду. От расстройства, что ее сравнивают с Феликсом, Амара погружается в угрюмое молчание. Она понимает, что, обсуждая условия ссуды с Бальбиной, чувствовала себя совсем иначе, чем когда договаривалась с Марцеллой. «У меня нет выбора, — напоминает она себе. — Феликс свободен, а я нет».

Когда они снова выходят под открытое небо, начинается мокрый снег. Они поплотнее запахивают плащи, пытаясь защититься от сырости и холода, и торопливо шагают по скользкому тротуару. Амара в знак прощения берет Дидону под руку.

— Не понимаю, как можно подцепить кого-то в такую непогоду, — ворчит она.

— Разве ты не встречаешься сегодня с Руфусом?

— Это не важно. Феликс сказал, что если я не начну зарабатывать и в эти дни тоже, то он начнет брать с Руфуса вдвое. Не хочу обходиться ему еще дороже, это слишком рискованно. — Радостное возбуждение от успешной сделки уже спадает, и ее охватывает усталость. Руфус обещал, что купит ее, но у него находятся все новые предлоги для отсрочки. Теперь он обещает, что это случится в Сатурналии: во время торжеств его проступок наделает меньше шуму, что хотя бы отчасти утешит его родителей. Амара всей душой надеется, что он сдержит слово. Каждый новый день в услужении у Феликса камнем ложится на ее сердце. Какие бы чудеса хитроумия она ни проявляла, как бы часто ей ни удавалось его обмануть, вся власть принадлежит ему.

— Наверное, больше всего шансов у нас в термах. По крайней мере, клиентам не придется далеко идти. — Дидона тоже выглядит уставшей. Амара чувствует укол совести. В конечном счете у Дидоны гораздо больше причин для тревоги, чем у нее. Эгнаций стал приглашать их реже, Аврелий и Фуск так и не стали постоянными клиентами, а друг и бывший любовник Друзиллы Луций оказался сплошным разочарованием. Он по-прежнему платит за общество Дидоны в доме Друзиллы, но далеко не так часто, как Руфус. И больше ни разу не упоминал о поисках ее семьи.

— Обещаю, что, если Руфус меня не подведет, я не брошу тебя здесь, — в тысячный раз повторяет Амара, беря ее за руку. — Я тебя вытащу.

— Если Феликс тебе позволит… — с подавленным видом говорит Дидона.

Обе они понимают, что Амара не сможет купить ей свободу, если Руфус не осыпет ее золотом.

Площадь перед термами, против обыкновения, почти пуста. Ни у кого нет желания мокнуть под снегом. Они останавливаются у входа для мужчин, укрывшись под балконом винной лавки. Когда появляются раскрасневшиеся после парной мужчины, они желают им доброго дня и пытаются встретиться с ними взглядом. Дидона провела в Помпеях уже больше года, и — во всяком случае сейчас, когда она сосредоточенно завлекает клиентов, — в ней не видно почти ни следа застенчивости порядочной девушки из Карфагена. «Какая напрасная трата актерского дарования!» — думает Амара, вспоминая танцевальные способности Дидоны, ее сладкое пение и умение вжиться в любую роль. Такая умница, а вынуждена играть уличную шлюху.