Дом в Эльдафьорде - [15]

— Это мог быть несчастный случай.

— Да, но так было не только с ним! И до, и после него. Они приходили туда и говорили: «Вот теперь я знаю, где находится клад!» И они были слишком жадными, чтобы рассказывать об этом другим. И вскоре после этого они погибали. Все те, кому Терье сдавал жилье — что стало с ними? Да, конечно, не со всеми… Ведь не все же прислушивались к болтовне о сокровищах, не все совались туда… Но находились мужчины — и женщины! — которые хвастливо заявляли: «У меня есть на этот счет теория…» И все они лежат теперь в земле. Мертвые.

— Ты говорила, что кое-кто исчез?

— Да, двоих-троих так и не нашли. К примеру, жену последнего постояльца. Мужа ее мы нашли в коридоре, глаза его были широко раскрыты, будто он увидел нечто ужасное. Но ее нигде не оказалось. Еще был один юноша твоего возраста. Он вел себя на редкость глупо и был просто фанатиком, ища клад господина Йолина. Его мы тоже не нашли. Был еще один человек, задолго до моего рождения, который тоже исчез совершенно бесследно.

— Судя по тому, что ты рассказала, не так уж трудно обнаружить, где находится этот клад?

— Ты что, Эскиль! Не думаешь ли ты?.. Нет, ты для этого слишком хорош, слишком человечен! Эскиль, прошу тебя, не делай этого!

— Нет, нет, я говорю чисто теоретически. Хочешь, я пообещаю не заниматься поисками? Просто буду жить здесь, как живешь ты, как живут многие другие. А если мне придет в голову подобная теория, и я захочу ее осуществить… Тогда я немедленно спущусь вниз и все расскажу тебе.

— Именно этого Терье и хочет от своих постояльцев! Чтобы они рассказали ему, где находится клад! Но не думай, что он бросится сам искать его. Он предоставит это делать тебе. Или позовет священника, чтобы тот прогнал демонов и обезопасил его.

— Хорошо, от меня он вряд ли дождется подобных глупостей, — непринужденно заметил Эскиль. — У меня впереди целая жизнь, даже если я и начинаю теперь интересоваться сокровищами господина Йолина или даже если я обнаружу их. Я не собираюсь подвергать свою жизнь опасности. Деревенским небылицам я не верю, но, если тебе угодно, я буду осторожен.

— Это правда?

Они сидели на освещенных солнцем ступенях кладовой, стоящей на сваях, вместе с маленьким Йолином.

— Какая путаница с этими Йолинами! — сказал Эскиль. — Как вам удается различать их?

— Теперь осталось только двое Йолинов: маленький Йолин и его дядя, который находится в сумасшедшем доме. Но раньше и в самом деле была путаница. Я хотела окрестить мальчика по-другому, но мне не позволили. Они предполагали, что он будет единственным ребенком, хотя он и был первенцем. Так что он был заранее осужден на это имя. Традиции подчас ложатся на плечи людей тяжким бременем.

Мальчик заснул, как только его положили в постель. Они пошли на кухню.

— Но брак ваш был удачным, — сказал Эскиль.

— Вовсе нет, — ответила она. — Йолинсоны жестокий народ.

— Тогда остается только надеяться на то, что Маленький Йолин унаследует мягкость от своей матери, — дружелюбно заметил он.

Она просияла.

— Думаю, что так оно и есть, — сказала она и добавила еле слышно: — Если он выживет…

Но она тут же вскочила, услышав снаружи шаги.

— Тише! Терье вернулся! Помни: мы ни слова не говорили о сокровищах, и ты только что пришел!

4

Только поздним вечером Эскиль смог уйти наверх. Сначала нужно было поесть, сытно и основательно; еда значила очень много в жизни Терье Йолинсона.

Потом ему захотелось поговорить. О всех улучшениях, которые он сделал в Йолинсборге, о том, во сколько ему это обошлось.

Обошлось? Разве не пользовался он наследством Сольвейг и Маленького Йолина? Разве из-за этого она не была лишена возможности уехать?

Эскиль понимал, что Сольвейг слишком доверчива. Она была благодарна Терье за то, что тот позволил ей жить здесь со своим больным сыном. В деревне мальчика явно презирали. «Помешанный!» Но впоследствии у нее на многое открылись глаза. Она оказалась в клетке с двойным замком. Она вынуждена была оставаться в усадьбе — в качестве доказательства мужской силы Терье!

— Мальчишка сегодня спокоен, — бесцеремонно заметил Терье.

— Да, он крепко спит, — торопливо произнесла Сольвейг. — У Эскиля оказалось с собой болеутоляющее средство.

Терье искоса посмотрел на него.

— Это сильное средство?

— Да, и оно не безопасно, — по глупости признался Эскиль. И тут же ему захотелось прикусить себе язык.

— Будет лучше, если ты отдашь его мне, — сказал хозяин и протянул руку. — Сольвейг ничего не понимает в этом.

Этого еще не хватало! Чтобы малютка Йолин по-прежнему мучился? Эскиль ни за что не хотел отдавать лекарство Терье. Иначе дни мальчика будут сочтены.

— К сожалению, у меня ничего больше нет, — соврал он. — Я отдал свой последний запас.

Он уже отдал лекарство Сольвейг. И теперь они не осмеливались даже смотреть друг на друга. Но в этом и не было необходимости.

Вопрос был только в том, как ей пользоваться этим средством, не привлекая внимания Терье. Этого нельзя было допускать. Ведь Йолин просто изнемогал от боли.

Чтобы изменить ход его мыслей, Эскиль спросил:

— Но как тебе удается заполучить постояльцев? Как они узнают об этой бухте, совершенно скрытой от глаз?