Дом у кладбища - [25]
Глава VII
О ТОМ, НАСКОЛЬКО ДАЛЕКО МОГУТ ЗАЙТИ ВО ВЗАИМНОМ НЕПОНИМАНИИ ДВА ДЖЕНТЛЬМЕНА, ПРИ ТОМ ЧТО ПРЕДМЕТ ИХ РАЗНОГЛАСИЙ ОСТАЕТСЯ ДЛЯ ОКРУЖАЮЩИХ ЗАГАДКОЙ
Прочие участники торжеств к тому времени разбрелись по своим берлогам: Лофтус удалился в мансарду, усеянную рваной бумагой и книгами, отец Роуч — в свою маленькую гостиную, где с рычанием выместил злобу на жареном индюке с пряностями, а затем окончательно вернул себе покойное расположение духа за обильным возлиянием (горячий пунш с виски). Он ведь был человеком миролюбивым и в общем добрым малым.
В клубной комнате новоприбывшие застали доктора Тула; тот, вместе с Наттером, сидел за шахматной доской. Последовал рассказ о Лофтусе с его великопостным гимном и муках несчастного отца Роуча. Доктор впивал каждое слово с восхищением, потирая руки, хлопая себя по ляжкам и издавая ликующие возгласы. О'Флаэрти успел отведать пунша — напитка, который, к несчастью, приводил его в недовольное и ворчливое настроение, — и теперь с мрачным видом превозносил несравненные чары своей дамы сердца — леди Магнолии Макнамары. Лейтенанта никоим образом нельзя было отнести к числу тех сентиментальных пастушков, что предпочитают изнывать от любовного томления в уединенных лощинах и прочих безлюдных местах, напротив, он не стыдился шрамов, полученных в любовных битвах, и охотно выставлял их на суд публики, дабы они послужили окружающим назиданием.
Пока О'Флаэрти живописал достоинства своей «обворожительницы», Паддок, расположившийся в двух шагах, с не меньшим пылом воспевал совершенства «волосатого» поросенка, поджаренного в щетине. Те, чей слух улавливал оба панегирика одновременно, могли бы сравнить это попурри с чередованием стихов из «Староанглийского ростбифа» и «Последней розы лета»>{38}. О'Флаэрти внезапно осекся и не без суровости в голосе обратил к лейтенанту Паддоку вопрос:
— Зачем вам сдалась эта щетина, сэр? Что за важность, со щетиной или без?
— В рецепте все важно, сэр, — возразил Паддок не без высокомерия.
Наттер, изменив своей обычной молчаливости, счел за нужное предотвратить назревающий конфликт и произнес:
— Бог с ним, с поросячьим волосяным покровом, побережем лучше человеческий.
Одновременно он едва заметным кивком дал Паддоку понять, что с подвыпившим фейерверкером лучше не связываться.
— Человеческий волосяной покров? — с нажимом повторил О'Флаэрти и вызывающе воззрился на Наттера в упор. Вероятно, кивок не ускользнул от его внимания и был неверно истолкован.
— Вот именно, сэр. Кстати, мисс Магнолию Макнамару волосами Бог не обделил, можно вам только позавидовать, — отозвался Наттер, довольный тем, что так ловко вывернулся.
— Мне можно позавидовать? — зловеще повторил О'Флаэрти.
— Вам можно позавидовать, сэр, — твердо прозвучал голос Наттера, который был отнюдь не из робкого десятка.
Несколько секунд собеседники разглядывали друг друга угрожающе, хотя и не без замешательства.
Однако после краткого молчания О'Флаэрти забыл про Наттера и вернулся к прежней теме:
— Клянусь всеми святыми, сэр, в жизни не видел такой прелестной ямочки на подбородке, как у этой молодой леди!
— А вы не пробовали, сэр, горошина там поместится? — бесхитростно осведомился Деврё с бесшабашностью, присущей юности.
— Ну уж нет, сэр, — О'Флаэрти произнес это низким голосом, угрожающе сверкая глазами, — хотел бы я видеть того, у кого протянется рука сделать это в моем присутствии.
— Что за чудесное имя — Магнолия! — поспешил вмешаться Тул.
В те веселые времена ссоры нередко влекли за собой грозные последствия, и посему как нельзя более уместно было вмешательство миротворца, умеющего вовремя направить разговор в иное русло. Для этого иной раз не требовалось больших усилий: в решающий миг какой-нибудь на удивление ничтожный предмет, не больше острия булавки, мог благополучно оттянуть на себя все электричество, накопившееся в двух разбухших хмурых тучах.
— Оно дано крестной матерью, благородной леди Каррик-О'Ганниол, когда семейство обитало в Каслмаре, графство Роскоммон, — с важностью произнес О'Флаэрти, — да и кому же еще пристало выбирать для нее имя, я спрашиваю, кому? — О'Флаэрти грохнул кулаком по столу и огляделся в поисках желающих возразить. — Так установлено Святой Церковью — имя дает крестная мать при крещении, и пока Гиацинт О'Флаэрти из Кулнаквирка, лейтенант-фейерверкер, носит шпагу, никому, даже всему Чейплизоду целиком, этого не отменить.
— Речь, исполненная благородства, лейтенант! — воскликнул Тул, украдкой подмигивая.
— Так что там насчет имени? — вопросил влюбленный фейерверкер.
— Клянусь Юпитером, вы совершенно правы, сэр, леди Каррик-О'Ганниол и в самом деле была восприемницей мисс Макнамары.
Засим последовал рассказ о связанных с этим событием обстоятельствах, который был преподнесен с особой мягкостью и осторожностью — без тени насмешки и в тоне самом почтительном: от лейтенанта явственно попахивало порохом, а маленький доктор, хотя и умел в случае надобности постоять за себя, отнюдь не стремился спровоцировать взрыв. Тем, кто внимал этой истории не впервые, выпала, смею думать, возможность позабавиться: прежнего зубоскала-рассказчика было на сей раз не узнать.
Купив замок в Штирии, английская семья намеревалась вести тихую, уединенную жизнь. Но исполнению их желаний мешает встреча с загадочной графиней Карнштейн, молодой красавицей, появление которой приносит странную болезнь и запретную страсть.
Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать «готической прозой» (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий.
Алтер де Лейси, обнищавший ирландский аристократ, после долгих скитаний возвращается с дочерьми в родовой замок. Там их поджидает призрак, издревле преследующий род де Лейси.
Годфри Шалкен обучался в студии голландского художника Герарда Доу и тайно влюбился в его племянницу. По злой иронии судьбы ему пришлось поучаствовать в разрушении счастья любимой. Тайна этого странного брака породила лучшую картину живописца Шалкена.
Маленького Лиэма Риана похищают и уносят в свое обиталище фэйри — «добрый народ». Безутешно горе матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.
«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.
«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.
БВЛ - Серия 3. Книга 72(199). "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".