Дом толкователя - [58]
После взятия крепости государь отправился в Одессу на корабле «Императрица Мария». Он торопился, чтобы поспеть в Петербург ко дню рождения матери, вдовствующей императрицы Марии Феодоровны (14 октября). По пути в Одессу корабль попал в бурю, свирепствовавшую в течение 36 часов. Буря едва не отнесла корабль к враждебному берегу. Лишь 8 октября «Императрица Мария» смогла достичь Одесского порта. Государь тотчас же отправился в Петербург.
По словам Шильдера, «императора тяготило в то время предчувствие близости великого несчастия; хотя он не отдавал себе отчета, какое именно горе готово поразить его».
О возвращении государя в столицу граф Бенкендорф рассказывает:
Мы прискакали в Царское Село, правда измученные и полузамерзшие, но 14-го числа утром… Ему хотелось войти в Зимний дворец, не быв никем замеченным, но… его узнали в рядах двух эскадронов Кавалергардского полка, стоявших тут, чтобы взять и провезти по улицам привезенные из-под Варны турецкие знамена. Общее «ура» прогремело при виде государя, и он вошел во дворец между трофеями завоеванной Варны, сопровождаемый кликами стоявшей на набережной толпы. Но по вступлении в царские чертоги, где радостно бросились ему навстречу супруга и дети, он был жестоко поражен вестью об опасной болезни Марии Федоровны. <…> Беспрестанные тревоги, сопровождавшие тяжелую для нас войну, опасности, которым подвергался государь, и радость, вызванная получением известия о взятии Варны, потрясли крепкое здоровье ее.
(Бенкендорф: 508)
Столица с восторгом встретила царя-триумфатора. О «совершенном успехе» «Российского воинства под Варною» газеты возвестили еще 12 октября. Вдень возвращения государя была поставлена на арке Главного штаба колесница, запряженная шестью лошадьми, ведомыми гением славы. На следующий день был отслужен торжественный молебен по случаю благополучного возвращения государя и избавления от страшной опасности во время бури: «Паперть церковная, площадь пред собором и улицы, ведущие ко двору, покрыты были толпами народа, который радостными восклицаниями ура! изъявлял восторг свой, увидев Вселюбезнейшего Монарха, возвратившегося в столицу» («Северная пчела», № 125). В тот же день «возимы были в торжестве по улицам здешней столицы ключи Варны и знамена», взятые в крепости. Вечером весь город был иллюминирован («Северная пчела», № 124). Наконец, 19 октября на Марсовом поле, в присутствии государя, наследника и императрицы, состоялся великолепный парад в честь взятия Варны. Но победные торжества неожиданно обернулись государственным трауром.
24 октября (5 ноября) 1828 года в два часа пополуночи императрица Мария скончалась. В тот же день государь писал цесаревичу Константину: «…у меня была потребность или как бы предчувствие этого; что-то неотразимое влекло меня сюда. Я был далек от мысли предвидеть — зачем!..» (Бенкендорф: 176). «Всевышнему было угодно поразить Нас новым страшным ударом», — начинался императорский манифест от 26 октября.
Смерть и торжественные похороны вдовствующей императрицы — главное общественное событие поздней осени 1828 года. «Знатные и простолюдины, богатые и бедные, — писал в „Московском вестнике“ М. П. Погодин, — оплакивали искренне Государыню, о которой в продолжение пятидесятилетней ее жизни в России знали только по одним благодеяниям».
Таков был исторический фон, на который, как нам представляется, ориентирована баллада Жуковского. Современная ситуация как нельзя лучше вписывалась в сюжет шиллеровского стихотворения: долгожданное завершение кровавой осады, взятие неприступной морской крепости[182], благодарственные молебны победителей, скорбь императора по погибшим героям; наконец, буря, едва не погубившая монарха-триумфатора, его трагические предчувствия и неожиданная кончина матери во дни национального торжества.
Непосредственными источниками информации поэта о ходе варнинской осады были письма ее участника Василия Перовского, разговоры в кругу царской семьи, а также статьи в газетах. Наставник государя наследника должен был знать и о трагических предчувствиях императора, сразу превратившихся в одну из семейных легенд. Мы полагаем, что баллада о торжестве ахейцев была написана поэтом после кончины вдовствующей императрицы, то есть, скорее всего, в ноябре или начале декабря 1828 года. Как известно, на смерть августейшей матери Жуковский откликнулся стихотворениями «У гроба Государыни Императрицы Марии Феодоровны. В ночь накануне ее погребения» и «Видение»
