Дом тихой смерти - [15]

Явился Гопкинс и, как положено, доложил о своем прибытии.

Сэр Генри предложил подчиненному сесть, угостил его обязательной сигарой и разложил материалы дела. Нельзя сказать, что этих материалов было слишком много.

— Кхм, — откашлявшись, начал разговор начальник. — Говоря по правде, дело предстоит вам весьма деликатное. Знаете ли вы профессора Хоупа? Вильяма Б. Хоупа?

Лейтенант задумался лишь на секунду.

— Да, мы знакомы. Встречались несколько раз в светском обществе.

Сэр Дрейк с удовлетворением кивнул.

— Интересно, есть ли хоть один человек, фигурирующий в альманахе «Кто есть кто», которого бы вы не знали?

Гопкинс скромно улыбнулся:

— О, несколько человек, пожалуй, найдется.

Сэр Дрейк коротко изложил суть дела.

— Обратите внимание, лейтенант, — сказал он в заключение, — главное во всем этом — трубка и стрела. Боюсь, среди наших лондонских кокни не найдется такого, кто сумел бы сыграть на таком инструменте. Им вряд ли приходилось даже слышать о подобном. Так что умельцев сыграть на нем вы вряд ли найдете среди отбросов нашего общества. Да я и сам не знаю, с какого конца заряжается такая трубка. Думаю, вы тоже не знаете.

Лейтенант в задумчивости курил сигару.

— А кто может знать? — поинтересовался он.

Сэр Генри опять откашлялся.

— Вот именно в этом и суть. К смертоносной трубке, например, очень подходит краснокожий слуга профессора Хоупа. Ну прямо очень подходит. А что толку? Он представил свое алиби.

— Железное?

Начальник развел руками:

— Вам приходилось когда-нибудь видеть железное алиби? Мы, разумеется, проверили. Два человека подтвердили, что Джон Кетлак, а именно такую звучную фамилию носит упомянутый слуга профессора, в предполагаемый момент убийства находился в двадцати милях от Лондона. Вот и делай тут, что хочешь… Даже Вуль не осмелился заикнуться об аресте Джона, хотя такой вывод, казалось бы, напрашивается сам собой.

Лейтенант аккуратно стряхнул пепел с кончика сигары.

— Понятно. А что полиции удалось обнаружить?

Сэр Генри пренебрежительно махнул рукой.

— А что полиция вообще может обнаружить? Вы же сами знаете, какие могучие умы в наших городских отделениях. Потеряли много времени, а даже малейшего следа не обнаружили. Даже личности убитого не смогли установить.

— А профессор?

— Что профессор? — насторожился начальник, сразу же приняв официальный тон. На Гопкинса, однако, это не подействовало. Он вежливо пояснил суть своего вопроса:

— Был ли профессор дома в момент совершения преступления?

— Был, разумеется. Люди в его возрасте и с его общественным положением проводят, как правило, предрассветные часы в собственной постели.

— Олл райт, — невозмутимо продолжал Гопкинс. — Итак, профессор был дома. А как вы полагаете, он сумел бы, — тут даже лейтенант запнулся, — сумел бы, как это лучше сказать… воспользоваться трубкой? Насколько мне известно, он долгие годы провел на раскопках древних поселений индейцев майя и не исключено… О, мой вопрос носит чисто теоретический характер, — поспешил он успокоительно заметить при виде вертикальной морщины, которая грозно пересекла лоб его начальника.

Сэр Генри взглянул, в окно.

— Ну, если теоретически… — Он пробарабанил пальцами по крышке стола. — Ну, теоретически, пожалуй, он должен уметь. Но вы понимаете, дело это деликатное, чрезвычайно деликатное. Вы сами знаете, какое положение в обществе занимает профессор Хоуп. Он член Королевского общества… чего-то там и еще полдюжины не менее важных учреждений. Так что, уж если браться за это дело, то только в очень тонких перчатках. Одно неосторожное движение и… слуга покорный! Такая каша заварится. Вся надежда на вас.

Лейтенант всецело разделял точку зрения своего руководства. Дело действительно было чрезвычайно деликатным, следовало соблюдать всяческую осторожность. А это обстоятельство отнюдь не облегчало ведение следствия.

— И что же, не удалось обнаружить ни малейшего обстоятельства, которое проливало бы свет на личность убитого? — спросил он с надеждой.

— Ни малейшего. Нам неизвестно, кто он, откуда явился, с какой целью забрался в сад к профессору Хоупу. С его одежды спороты фабричные метки. Носовой платок тоже без метки. При осмотре трупа не обнаружено ни клочка бумаги, буквально ничего, что могло бы навести нас хоть на какой-то след.

— И профессор никогда его раньше не видел?

— По крайней мере, так он утверждает. Категорически. Хотя… — в голосе сэра Генри послышалось сомнение.

— Хотя что? В чем вы сомневаетесь, сэр?

Генри Дрейк заворочался в своем кресле.

— Сомнения? Какие могут быть у меня сомнения? Упаси Бог. У меня нет никаких оснований ставить под сомнение заявление профессора Хоупа. Вот только инспектор Вуль высказал предположение… Но ведь вы знаете инспектора Вуля, лейтенант. Время от времени ему приходят в голову всевозможные фантазии.

— Какая же фантазия пришла в голову инспектора Вуля на сей раз? — настойчиво домогался лейтенант.

— Ну, если это столь вас интересует… Впрочем, каждый волен иметь собственное мнение. Так вот, у Вуля создалось впечатление, что профессор Хоуп не сказал всей правды.

— В самом деле? Значит, все-таки…

— Да нет же, это личное, скажем так, совершенно особое мнение инспектора Вуля, не подкрепленное никакими существенными фактами, — поспешил с объяснениями начальник. — Никакими решительно, — подчеркнул он еще раз.