Дом - [5]
Галоперидол. Если Монике нужны лекарства от паранойи и психотических расстройств, дело плохо. Значит, деменция – это то, что ее пугает. Возможно, вызывает агрессию.
– Кто ее привезет? – спрашивает Нина.
– Ее сын Юэль, который жил с ней последнее время.
Юэль. Он вернулся?
Из подмышки снова текут капли пота, пока Нина пытается представить себе Юэля сегодня. Несколько раз она искала что-нибудь о нем в Интернете, но его нет в социальных сетях. Удалось найти лишь несколько фотографий. У Юэля темные волосы, он чересчур худой, черты лица слишком угловатые. Он никогда не улыбается. Последней фотографии больше семи лет.
Сложно представить себе взрослого Юэля. Как и то, что он вообще продолжал существовать после того утра, когда уехал из Скредсбю на только что купленной подержанной машине.
– Известно, во сколько они приедут? – спрашивает Нина, и ей удается справиться с волнением в голосе, теперь он звучит нормально.
– После обеда, – отвечает Элисабет. – Ты его знаешь? Вы же почти ровесники?
Знает ли она Юэля? И что на это ответить? Чтобы кто-то вроде Элисабет все понял? И кто бы поверил в то, что она, Нина, когда-то была такой, какой она была только с Юэлем? Ей и самой в это не верится.
– Мы учились в одном классе, – говорит она.
Элисабет больше не задает вопросов. Она уже потеряла интерес к этому разговору и перешла к следующей мысли. Женщина захлопывает папку и встает из-за стола:
– Так, пожалуй, на сегодня это все. Не забывайте следить за тем, чтобы клиенты пили больше жидкости. Похоже, эта жара еще продержится какое-то время.
Стулья мягко царапают ламинат, когда остальные встают из-за стола. Четырем отделениям пора готовиться к обеду, который скоро доставят из кухни общественного питания в Кунгэльве. Но Нина все еще сидит. Смотрит на коридор Г, где ходит Виборг, прижав к груди игрушечную кошку.
– Ты в порядке? – спрашивает Сукди.
Нина смотрит на нее.
– Просто немного устала, – отвечает она, пытаясь улыбнуться.
Она совсем не устала. Ни капельки. Наоборот, она чувствует необычную энергию.
– Этот Юэль – твой бывший парень или вроде того?
– Нет, – говорит Нина, и ее улыбка превращается в судорожное подергивание губ.
Сукди забирает чашки и уходит, Нина провожает ее взглядом. Через стекло, отделяющее их от комнаты для персонала в отделении Г, видит, как ее напарница открывает посудомоечную машину. Нина встает.
В общий зал, склонившись над роллатором, заходит Эдит. Запущенный остеопороз согнул ее позвоночник под углом в почти девяносто градусов.
– Добрый день, – здоровается она. – Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма.
Она требовательно уставилась на Нину сквозь молочную пелену на глазах.
– Здравствуйте-здравствуйте, – рассеянно отвечает Нина.
Эдит недовольно качает головой, возможно, возмущенная тем, что Нина не представилась. Затем моргает. Бесконечный цикл в ее голове начинается заново.
– Добрый день. Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма.
Нина выносит термос с кофе в коридор. Ставит его на тележку, предназначенную для родственников жильцов. За спиной поскрипывают колеса роллатора Эдит. – Добрый день. Меня зовут Эдит Андерссон, я секретарь директора Пальма.
– И вам добрый день, – говорит Сукди, выйдя из комнаты для персонала. – Думаю, пора сменить вам подгузник.
Начинает пищать сигнализация, и Нина бросает взгляд на коридор. Лампочка горит рядом с квартирой Г2. Квартирой Петруса.
– Я разберусь.
Сукди удивленно смотрит на нее:
– Эдит может немного подождать.
– Добрый день, – начинает Эдит. – Меня зовут…
– Ты в самом деле хочешь пойти к Петрусу одна? – продолжает Сукди громко, чтобы заглушить голос старухи.
– Ничего страшного, – говорит Нина.
Сейчас она сделает что угодно, лишь бы отогнать мысли о Юэле и Монике.
Юэль
Что-то скребет в водостоке над террасой. Свистит, когда одна из живущих под крышей ласточек пикирует к земле, а затем снова взлетает. Мама просыпается. Моргает и смотрит прямо на Юэля. Взгляд у нее ясный. Осознанный. Умный.
Она снова мама.
– Нильс ждал меня, – произносит она. – На другой стороне.
Юэль снова закуривает. Пытается скрыть разочарование. Он знает, что сейчас будет, и не хочет этого слышать. – Он все время ждал там, пока я приду. Не знаю, на небесах я была или еще где. Думаю, да. Но потом меня вернули обратно.
Из бесцветных маминых глаз текут слезы. И Юэлю хочется, чтобы и он мог верить в то, во что верит мама. Что свет в конце тоннеля и любимые родственники, ждущие с распростертыми объятиями, что-то большее, чем галлюцинации, вызванные дефицитом кислорода в мозгу.
– Нильс пошел со мной, но ему трудно остаться здесь на земле. Его не должно здесь быть. И меня тоже.
Мама смотрит на Юэля, как ребенок, который ищет утешения. Мама, которая никогда не показывала свою слабость. Юэль тянется через стол. Берет ее руку в свою. Гладит костяшки пальцев. Слышит порыв ветра в лесу на холме.
– Я так сильно по нему скучаю, когда его здесь нет, – говорит мама. – Он был таким красавцем, мой Нильс.
Мама замолкает, словно куда-то проваливается, и Юэль думает, где она сейчас. Среди воспоминаний об отце? Что она видит перед собой?
