Дом скорпиона - [11]

Мария соскочила с кровати и собрала газеты, которые Роза расстелила на полу.

— Можно обойтись и без одеял,— заметил Матт, когда она начала расстилать газеты на кровати.

— С ними будет не так страшно.— Мария юркнула под бумажные листы.— Вот так! Я всегда сплю с моей собачкой. Ты правда не кусаешься?

— Правда,— сказал Матт.

— Тогда все в порядке,— сказала она и придвинулась поближе.— Спокойной ночи.

А Матт лежал и думал о наказании, которое Мария получит за то, что принесла ему еду. Он не знал, что такое таблица умножения, но догадывался, что ничем хорошим она не пахнет. За короткое время произошло множество событий, и половины из них Матт не понимал. Почему сначала все старались помочь ему, а потом вышвырнули на газон? Почему свирепый дядька назвал его тварью? И почему Эмилия сказала Марии, что он — гадкое животное?

Все это как-то связано с тем, что он клон, и с надписью на ноге. Однажды Матт спросил Селию, что написано у него на подошве, и она ответила, что так делают с маленькими детьми, чтобы они не потерялись. Он думал, что такая надпись есть у всех. Но по поведению Стивена стало ясно, что далеко не у всех...

Мария во сне зашевелилась, вздохнула, взмахнула рукой — газеты соскользнули и засохшими листьями спланировали на пол,— и Матту пришлось вжаться в самый угол. Потом девочке, видимо, приснился кошмар. Она звала:

— Мама... Мама...

Матт попытался разбудить ее, но она только пихнула его кулаком.

При первых проблесках зари Матт заставил себя подняться. И чуть не вскрикнул от пронзительной боли в ногах. Болело куда сильнее, чем вчера вечером...

Он упал на четвереньки, взял ведро и пополз, стараясь не шуметь. Добрался до края кровати, туда, где Мария не могла его увидеть, и стал писать — как можно тише. Мария перевернулась на другой бок. Матт вздрогнул и опрокинул ведро. Пришлось собрать газеты, чтобы промокнуть разлитое. Закончив уборку, он без сил привалился к стене: руки и ноги болели невыносимо.

Дверь распахнулась.

— Гадкая девчонка! — заорала Роза. За ее спиной стайкой вертелись служанки, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что делается в комнате.— Мы весь дом вверх дном перевернули, пока тебя искали! А ты, оказывается, все время была здесь, с этим мерзким клоном. Ну и влетит же тебе! Отец тебя сию минуту домой отправит!

Мария, жмурясь от яркого света, льющегося из коридора, села на кровати. Роза стащила ее на пол и поморщилась, глянув на жмущегося к стене Матта.

— Выходит, ты все-таки не приучен к дому, гаденыш,— прошипела она и брезгливо отпихнула ногой мокрые газеты.— Не понимаю, как Селия столько лет тебя терпела!

5 Тюрьма

Вечером, когда Роза принесла ужин, Матт спросил ее, когда вернется Мария.

— Никогда! — отрезала горничная.— Ее с сестрой отправили домой, и скатертью дорожка! Эти девчонки вечно задирают нос, и все потому, что у них папаша сенатор. Ха! У этого Мендосы хватает наглости протягивать лапку, когда Эль-Патрон раздает подачки...

Каждый день его навещал врач. Матт забивался в угол и испуганно дрожал, но тот, казалось, не замечал этого. Он деловито осматривал ногу Матта, промывал дезинфицирующим средством, проверял швы. Однажды вколол антибиотик, потому что рана припухла и у мальчика подскочила температура. Врач не пытался начать разговор, и Матт был этому рад.

Однако врач много разговаривал с Розой. Им, казалось, очень нравилось общество друг друга. Врач был высокий, костлявый. Волосы у него на голове топорщились, как пушок на брюшке у утки, а при разговоре он брызгал слюной. Роза тоже была высокая и очень сильная — Матт убедился в этом однажды, когда попытался вырваться и убежать. Ее лицо вечно было хмурым, улыбалась она лишь изредка, когда врач отпускал одну из своих шуточек. Матта улыбка Розы пугала еще сильнее, чем ее хмурый взгляд.

— Эль-Патрон уже много лет не спрашивал об этой твари,— как-то заметил врач.

Матт понял, что речь идет о нем.

— Может, вообще забыл о его существовании,— пробормотала Роза. Она, опустившись на четвереньки, мыла пол в углу комнаты; рядом стояло ведро с мыльной водой.

— Хотелось бы это знать наверняка,— отозвался врач.— Иногда мне кажется, что Эль-Патрон совсем выжил из ума. Целыми днями не произносит ни слова, сидит, уставившись в окно. А временами делается хватким, как старый бандидо, каким он был когда-то.

— Он до сих пор бандидо,— проворчала Роза.

— Никогда так не говори, даже мне! Не дай бог тебе увидеть Эль-Патрона в гневе!

Матту показалось, что и врач, и горничная вздрогнули. Ему стало интересно, почему они так боятся этого Эль-Патрона, если, по их словам, он уже стар и слаб. Матт вполне уяснил себе, что он клон Эль-Патрона, хотя не очень-то понимал, что это значит. Может быть, Эль-Патрон одолжил его Селии, а теперь собирается потребовать обратно?..

При мысли о Селии глаза Матта наполнились слезами. Он крепко зажмурился. Нельзя выказывать слабость перед своими мучителями! Он инстинктивно понимал, что те с радостью ухватятся за малейшую возможность сделать ему еще больнее.

— У тебя приятные духи, Роза,— сказал врач.

— Ха! Ты что, считаешь, я на все готова, лишь бы угодить тебе? — Горничная выпрямилась и вытерла мокрые руки о фартук.