Дом шелка. Мориарти - [4]

– Разве я ошибся?

– Нет. Полное попадание по всем пунктам. Но как такое возможно?

– Все просто: наблюдение и дедукция, первое поставляет информацию для второго. Я могу пуститься в объяснения, но они покажутся вам до обидного детскими.

– Тем не менее я хотел бы их услышать.

– Что ж, коль скоро вы выбрались ко мне с визитом, придется пойти на поводу у вашей настойчивости, – согласился Холмс и чуть заметно зевнул. – Начнем с самого факта вашего приезда сюда. Если меня не подводит память, ваш брак приближается к третьей годовщине, верно?

– Именно так, Холмс. До нее осталось ровно два дня.

– Не самое подходящее время для разлуки с женой. Вы ведь только что сказали: ваше решение пожить со мной под одной крышей, да еще и достаточно долго, подразумевает, что ее отъезд вызван весьма серьезной причиной. Что же это за причина? Насколько я помню, мисс Мэри Морстен, как ее звали до замужества, прибыла в Англию из Индии, здесь у нее друзей или родственников не было. Она стала работать гувернанткой, присматривать за сыном некоей миссис Сесил Форрестер в Камберуэлле, где вы с ней, собственно, и познакомились. Миссис Форрестер была с ней очень мила, особенно когда настали трудные времена, и я готов предположить, что между ними установились доверительные и близкие отношения.

– Вы совершенно правы.

– И если кто-то и мог подвигнуть вашу жену на отъезд из дома, миссис Форрестер выглядит вполне подходящей кандидатурой. Какая же причина может скрываться за подобной просьбой? За окном стоит холодная погода, и в первую очередь приходит в голову болезнь ребенка. Приболевшему мальчику было бы очень приятно, окажись рядом его любимая гувернантка.

– Его зовут Ричард, мальчику девять лет, – добавил я. – Но почему вы уверены, что у него грипп, а не нечто более серьезное?

– Если бы дело обстояло так, вы бы наверняка занялись ребенком лично.

– Пока ваши рассуждения в высшей степени понятны и просты, – признал я. – Но как вы узнали, что мои мысли были сосредоточены на этой теме в данную конкретную минуту?

– Надеюсь, дорогой Ватсон, вы не обидитесь, если я скажу, что вы для меня – открытая книга, каждый ваш новый жест – это новая страница. Вы сидите напротив и потягиваете чай, и я вижу, что ваш взгляд устремлен в лежащую на столе газету. Вы посмотрели на заголовок, протянули руку и перевернули газету лицом вниз. Почему? Наверное, вам пришлась не по душе заметка о крушении поезда в Нортон-Фицуоррен несколько недель тому назад. Сегодня опубликовали результаты расследования гибели десяти пассажиров, и, понятное дело, вам совершенно не хочется об этом читать, потому что вы только что попрощались с женой на вокзале.

– Да, заметка напомнила мне о ее поездке, – согласился я. – Но болезнь ребенка?

– С газеты взор ваш переместился на ковровую дорожку рядом со столом, и я ясно увидел, как вы украдкой улыбаетесь. Именно на этом месте когда-то стоял ваш медицинский саквояж, мысль о котором и напомнила вам о причине поездки вашей жены.

– Ну, Холмс, это уже из области догадок, – возразил я. – Например, вы упомянули Холборнский виадук. А ведь это мог быть любой вокзал Лондона.

– Вы прекрасно знаете, что догадок я сторонюсь. Иногда надо применить воображение на основе вещественных доказательств, но это вовсе не одно и то же. Миссис Форрестер живет в Камберуэлле. Поезда в Чатем и Дувр регулярно уходят со станции Виадук Холборн. Этот вывод представляется вполне логичным, но вы облегчили мне задачу, поставив у двери ваш собственный чемодан. Из этого кресла мне хорошо видна наклейка на ручке чемодана: «Виадук Холборн, камера хранения».

– А все остальное?

– Отсутствие служанки и поспешный выход из дома? Мазок черной ваксы на рукаве указывает на то и другое сразу. Вы сами чистили себе обувь и действовали не вполне аккуратно. Далее, в спешке вы забыли надеть перчатки…

– Мое пальто забрала миссис Хадсон. Она вполне могла забрать и перчатки.

– Но мы с вами обменялись рукопожатием, и ваша рука была очень холодная. Нет, Ватсон, весь ваш облик говорит об отсутствии организующего начала, о беспорядке.

– Все, что вы сказали, правда, – признал я. – Осталась только одна тайна, Холмс. Откуда вам известно, что моя жена опоздала на поезд?

– Когда вы вошли, я уловил на вашей одежде сильный запах кофе. С чего бы вам пить кофе, если вы собираетесь ко мне на чай? Вывод: вы опоздали на поезд и были вынуждены пробыть с женой дольше, чем намеревались. Вы сдали чемодан в камеру хранения и пошли с женой в кофейню. Не на Локхарт-стрит? Я слышал, там готовят отличный кофе.

Ненадолго воцарилась тишина, после чего я расхохотался.

– Что ж, Холмс, – сказал я, – вижу, что о вашем здоровье можно не тревожиться. Вы блистательны, как всегда.

– Но это же элементарно, – ответил детектив, вяло поведя рукой. – Впрочем, похоже, нас ждет нечто более интересное. Если не ошибаюсь, кто-то стоит у наших входных дверей…

Холмс оказался прав: снова появилась миссис Хадсон, на сей раз не одна. В комнату вошел человек: он выглядел как персонаж какой-нибудь пьесы на сцене лондонского театра. Смокинг, бабочка, черная накидка на плечах, жилет, шикарные кожаные туфли. В одной руке пара белых перчаток, в другой – трость из розового дерева с серебряным набалдашником и рукояткой. Грива темных волос откинута назад и открывает высокий лоб. Кожа бледная, лицо, не будь оно слегка вытянуто, можно было бы назвать красивым. Я дал бы ему лет тридцать пять, в то же время он выглядел старше – уж чересчур серьезный облик, к тому же он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Мне сразу вспомнились некоторые мои пациенты – те, что отказывались верить в свою болезнь, пока очевидные симптомы не убеждали их в обратном. Именно их заболевания оказывались самыми тяжелыми. Вот и новый посетитель не выказывал особой радости от встречи с нами. Он стоял в дверях и взволнованно озирался по сторонам, а миссис Хадсон передала Холмсу его визитку.