Дом шелка - [36]

— У меня есть некий предмет, лорд Рейвеншо, который, как я полагаю, принадлежит вам.

Сесть нам не предложили. Холмс достал часы и передал их владельцу поместья.

Рейвеншо взял часы. Взвесил на руке, словно пытаясь определить, действительно ли это его вещь. Постепенно выражение его лица изменилось — он вспомнил. Видимо, подумал, как эти часы попали к Холмсу. Лорд был, несомненно, рад, что его собственность нашлась. Он не произнес ни слова, но все чувства отразились на его лице так явно, что распознать их без особого труда сумел даже я.

— Что ж, я вам очень обязан, — произнес он наконец. — Я очень люблю эти часы. Мне подарила их сестра. Вот уж не рассчитывал, что увижу их снова.

— Мне хотелось бы знать, при каких обстоятельствах они пропали, лорд Рейвеншо.

— Это я помню точно, господин Холмс. Летом, в Лондоне. Я поехал в оперу.

— Месяц не вспомните?

— Июнь. Я вылез из экипажа, и в меня врезался уличный беспризорник. Лет двенадцати-тринадцати, не больше. Мне и в голову ничего не пришло, но во время антракта я решил взглянуть на часы — и только тогда понял, что меня ограбили.

— Часы очень красивые, понятно, что для вас они представляют большую ценность. Вы заявили о краже в полицию?

— Мне не очень ясен смысл ваших расспросов, господин Холмс. Откровенно говоря, меня вообще удивляет, что человек вашего положения самолично приезжает из Лондона, чтобы вернуть украденную вещь. Вы рассчитываете на вознаграждение?

— Отнюдь нет. Эти часы — улика в проводимом мною расследовании, и я надеялся, что вы сможете помочь.

— Боюсь, вынужден вас разочаровать. Больше мне ничего не известно. О краже я не заявлял, потому что воров и мошенников на улицах пруд пруди, полиция вряд ли сможет что-то сделать, а раз так, к чему тратить их время? Я очень благодарен вам, господин Холмс, за возвращенные часы и буду счастлив оплатить вам ваше время и расходы на дорогу. Думаю, это все, и я с удовольствием пожелаю вам всего наилучшего.

— Последний вопрос, лорд Рейвеншо, — невозмутимо произнес Холмс. — Когда мы прибыли, из дома вышел человек. К сожалению, мы с ним разминулись. Верно ли, что это был мой старый друг, господин Тобиас Финч?

— Друг?

Как и подозревал Холмс, лорд Рейвеншо не сильно обрадовался тому, что был замечен в обществе галериста.

— Знакомый.

— Коль скоро вы спросили — да, это был он. Я не люблю обсуждать семейные дела с посторонними, господин Холмс, но могу вам сказать: мой отец обладал жутким вкусом, и я намерен избавиться по крайней мере от части его коллекции. Я провел переговоры с несколькими галереями Лондона. «Карстерс и Финч» выглядит самой благоразумной.

— Господин Финч никогда не упоминал о «Доме шелка»?

Холмс задал вопрос, и в воздухе повисла тишина, которую нарушал лишь треск поленьев в камине.

— Вы сказали, господин Холмс, что у вас остался только один вопрос. Это уже второй, и мне кажется, что я терплю ваши неуместные реплики достаточно долго. Мне позвать слугу или вы уйдете сами?

— Был счастлив с вами познакомиться, лорд Рейвеншо.

— Весьма признателен, что вы вернули мои часы, господин Холмс.

Я был рад выйти на воздух, потому что среди этого великолепия и богатства чувствовал себя как в ловушке. Мы пошли к воротам, и Холмс ухмыльнулся:

— Вот вам и еще одна загадка, Ватсон.

— Откуда у него такая враждебность, Холмс?

— Я говорю о краже часов. Если их украли в июне, Росс тут ни при чем: как мы знаем, он в то время находился в мужской школе «Чорли Гранж». Если верить Джонсону, в ломбард часы попали несколько недель назад, в октябре. Что же с ними было целых четыре месяца? Если их украл все-таки Росс, почему так долго держал у себя?

Уже у самых ворот мы увидели у себя над головами черную птицу — не ворона, а ворону. Я проследил за ее полетом и перевел взгляд в сторону усадьбы. Я увидел лорда Рейвеншо, он стоял у окна и наблюдал за нашим уходом. Руки он держал на бедрах, а его круглые выпученные глаза неотрывно следили за нами. Я могу ошибаться, потому что мы ушли от усадьбы на достаточное расстояние, но мне показалось, что его лицо пылало ненавистью.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Предупреждение

— Ничего не поделаешь, — сказал Холмс и с легким раздражением вздохнул. — Придется побеспокоить Майкрофта.

Впервые я встретился с Майкрофтом Холмсом, когда он обратился за помощью по просьбе своего соседа, переводчика с греческого, которого шантажировали какие-то два злодея. До тех пор я не имел ни малейшего понятия о том, что у Холмса есть брат на семь лет его старше. Как-то в моем сознании Шерлок Холмс не был связан никакими семейными узами. Может показаться странным, что человек, которого я вполне обоснованно считаю своим ближайшим другом и в чьем обществе я провел много сотен часов, никогда не рассказывал мне о своем детстве, о родителях, о месте, где он родился, вообще о чем-нибудь, имевшем отношение к его жизни до Бейкер-стрит. Разумеется, такова была его природа. Он никогда не отмечал свой день рождения, и эта дата мне стала известна только из некролога. Как-то он обмолвился, что его предки были поместными сквайрами, а один из его родственников был известным художником, но в общем он предпочитал делать вид, что никакой семьи у него не существовало и столь одаренный человек, как он, явился в наш бренный мир без постороннего вмешательства.