Дом плачущих ангелов - [3]

«Помнишь, не помнишь

сам и не знаешь,

кто я такой,

а обижаешь».

— Что? — удивился я.

Клоун безумно улыбнулся и выдал следующее:

«Как-то раз, на дне рожденья,

мальчик маленький обидел.

Ты ж в моем стихотворенье,

Вижу, мало что увидел».

— Я вас не понимаю, — раздраженно проговорил я. Клоун радостно пробормотал:

«Вижу, что не узнаешь,

знаю, это не есть ложь

ну а я тебя запомнил,

ты ведь жизнь мою испортил».

— Мы случайно не знакомы? — спросил я, сбитый с толку его стихами.

«В прошлом мы с тобой встречались

и зачем-то поругались,

ты обидел ни за что,

ты сказал, что я ничто».

— Извините, дело в том, что у меня провалы в памяти, и я почти что ничего не помню, — сказал я.

— Вы хотите сказать, что знали меня еще мальчиком? — стихи наталкивали меня на совершенно неожиданные мысли.

«Верно, малый, говоришь,

ты тогда был впрямь малыш».

— Извините, я, правда, ничего не помню. Но если я вас чем-то обидел, то простите меня, пожалуйста, — сказал я.

Клоун посмотрел на меня неожиданно серьезным взглядом и кивком головы указал мне на дверь.

— Вы хотите, чтобы я ушел? — сказать по совести, я надеялся на утвердительный ответ.

Клоун промолчал. Я подошел к двери и, взглянув на него, в последний раз произнес:

— До свидания!

— И помни, — сказал он вдруг, — игра уже началась. Теперь ты в Доме плачущих ангелов. И она знает, что ты здесь. Торопись! Она уже в пути!

Сказав это, клоун прошел к большому стенному шкафу, залез в него и больше уже не показывался. Я подождал немного, а потом открыл дверь и покинул, наконец, этот безумный балаган.

Глава 6. Обманутая и брошенная

Когда я вышел наружу, меня всего буквально-таки распирало от ярости. Судя по всему, этот проклятый врач решил надо мной подшутить и отправил в то крыло больницы, где содержались умалишенные. «Ну ладно! — подумал я. — Я устрою здесь такой цирк, какого вы еще не видели! Такой цирк, уважаемый доктор, что из-за него вас погонят из этого заведения к чертовой бабушке!»

Внезапно до меня дошло, что снаружи все несколько изменилось. Во-первых, холоднее стало как минимум раза в три, во-вторых, на почти идеально чистых еще минуту назад дверях теперь виднелись весьма большие паучьи сети и, в-третьих, что особенно меня заинтриговало, откуда-то издалека, стала раздаваться негромкая музыка. Однако желание проучить белохалатчатого выскочку было настолько велико, что я взял себя в руки и подошел к следующей двери. Прочтя на табличке надпись «Покинутая и брошенная.1976.», я навестил тамошнего хозяина. Точнее хозяйку. Внутри находилась маленькая девочка лет шести. Правда, вот только одежда на ней была не совсем детская — белое свадебное платье. Девочка сидела на маленькой кроватке и плакала.

— Не плачь, — произнес я.

Девочка подняла на меня заплаканные глазки и, поджав губки, сказала:

— Ты обманщик!

— Это еще почему? — удивился я.

— Ты меня предал.

— Когда это? — проговорил я удивленным голосом.

— Не скажу! — ответила девочка.

— Но что я сделал? — спросил я, пытаясь докопаться до истины.

— Обманул меня! — был ответ.

— Как?

— Уехал.

— Куда?

— Не знаю.

— Ну и что?!!

— Я без тебя плачу! — девочка отвернулась и снова заплакала.

— Откуда ты меня вообще знаешь? — вырвалось у меня.

— Мы с тобой в одной группе!

— Где? — переспросил я.

— В одной группе, в садике.

— По-моему, я слишком стар для садика, — улыбнулся я.

— Опять врешь! — обиженно махнула она на меня рукой.

— Почему вру? — вновь удивился я.

— Потому что я на полгода старше тебя, — поучительным тоном проговорила девочка.

Мне захотелось поскорее убраться из этой палаты. И потому я скрестил руки на груди, придал лицу серьезное выражение, голосу твердость и громко спросил: «Хорошо, чего ты от меня хочешь?»

— Ты обещал на мне жениться.

Глаз мой предательски стал подергиваться, сбивая столь удачно состряпанный имидж строгого, уверенного в себе взрослого. Однако я снова взял себя в руки и произнес: «Но я не могу этого сделать!»

Девочка громко зарыдала.

— Послушай, — в отчаянии сказал я, — ты очень хорошая, милая девочка, ты обязательно найдешь себе в будущем хорошего мужа. А я… я правда сожалею, что не могу на тебе жениться.

— Честно-честно? — спросила девочка, перестав как-то вдруг сразу плакать.

— Честно-честно! — поспешил заверить ее я.

— Ну тогда иди, — сказала она и, улыбнувшись, открыла мне дверь.

Я вышел. Однако перед тем как дверь успела захлопнуться, мне мельком удалось увидеть, как она сбросила с себя преждевременную фату.

Глава 7. Самый первый

Снаружи все стало выглядеть еще более мрачно. Вокруг стоял дикий холод, под ногами моими хлюпала грязь, которой прежде тут не было и в принципе быть не могло, а едва уловимая прежде мелодия звучала теперь громко и отчетливо. Была она сродни тем, что звучат в фильмах ужасов в самые напряженные моменты. Довершали же и без того холодящую кровь картину дверные поскрипывания, шум ветра и чьи-то стоны. Вскоре у меня появилось неприятное ощущение, будто бы за мной кто-то наблюдает. Срочно нужно было отыскать главврача. Однако для этого, по всей видимости, пришлось бы вернуться в приемное отделение, к этому нахальному медику, что так зло надо мной подшутил, а мне этого жутко не хотелось. С другой стороны, блуждать тут мне тоже не очень нравилось. Ладно, черт с ним! Возвращаюсь обратно. Я глубоко вздохнул и уже собрался было уйти, как вдруг мое внимание привлекла надпись на одной из дверей. Надпись гласила: «Самый первый. 1976.»