Дом Павлова - [43]

На огневую позицию снайпер должен прийти бодрым, хорошо отдохнувшим. И гостей отправили спать. Кровати в «штабе» пустовали — хозяевам не до сна, им работать всю ночь…

С рассветом Павлов повел обоих по дому. Обошли все квартиры. Эти неказистые на вид пареньки, отзывается, знают толк в своем деле! Место они выбирали придирчиво, и Павлову это понравилось.

Наконец облюбовали уцелевшую квартиру на третьем этаже. В комнате, что побольше, две стены заняты книгами. Трохимович снял с полки томик «Гражданский процессуальный кодекс» — прочитал он на переплете. Остальные книги тоже юридические. Большой шкаф забит медицинской литературой… Но изучать библиотеку сейчас не время. И он начал осторожно долбить ломиком стену, сантиметрах в тридцати от пола.

— Чтоб стрелять лежа, — пояснил он.

Снайпер работает умело. Павлов все же считает нелишним заметить:

— Ты гляди не демаскируй!..

— Не бойся, сержант, не подведем, — успокоил его Веселов, сосредоточенно следивший за тем, как под точными ударами ломика появляются контуры будущей бойницы. — Блины, скажем прямо, были что надо!

В первый же день они подстрелили несколько гитлеровцев, а уже на третьи сутки число уничтоженных врагов перевалило за полтора десятка — штук, как сказал бы Мосияшвили…

— Вот теперь уж накормим блинами! Вволю!.. — пообещал Павлов.

Однако с каждым днем улов снижался. Гитлеровцы и раньше не рисковали открыто разгуливать вблизи Дома Павлова, а теперь они и вовсе забились в щели. Случалось, что у снайперов выдавался, как они говорили, пустой день. Но снайпер — это терпение и выдержка. А нервы у Трохимовича и Веселова крепкие.

За две недели, что эти двое охотились из Дома Павлова, на их счету оказалось тридцать шесть убитых гитлеровцев. Удачно выполнили они и второе задание — засекли несколько вражеских огневых точек. А потом батареи обрушили по этим целям меткие удары.

Оставаться долго на одной позиции снайперу опасно. В конце концов его обнаружат. Поэтому через две недели Трохимовича и Веселова отозвали. А вскоре пришла другая пара снайперов. Новую огневую позицию они оборудовали на третьем же этаже, но в другом крыле.

И снайперская охота из Дома Павлова продолжалась.

Позвонил Наумов:

— Вечером к вам два товарища придут. Примите их, как полагается. Они сами скажут, что им надо. Да глядите там… — многозначительно добавил командир роты, — поберегите. Чтоб пулю-дуру не словили…

Что за важные такие птицы?

— Чего тут гадать, — сказал Павлов. — Хороший гость — хозяину почет…

— А возле доброго гостя и хозяин поживится, — вставил Воронов. — Как медные котелки… — добавил он, блеснув своими крепкими зубами.

Наступил вечер. У выхода из траншеи, тесно прижавшись к стене, стоял на посту Рамазанов. Он был предупрежден и теперь ждал, пока появятся эти именитые «два товарища».

Противник, как и всегда, постреливал. Рвались мины, раздавались короткие автоматные очереди, а иногда совсем близко строчил пулемет. У гитлеровцев в это время обычно ужин, но чтоб не давать передышки, стрельбу продолжают дежурные. Впрочем, враг коварен, и ручаться за точность расписания нельзя. Тем не менее это были часы относительного затишья, и ходить старались именно в такое вечернее время. А людей по траншее ходит немало. Из роты носят боеприпасы и еду, идут водоносы. Чаще всего можно видеть с бидоном, а то и с ведром неразлучных подружек Наташу и Янину или Зину Макарову — она брала с собой кого-нибудь из подростков, так как идти надо вдвоем, иначе ведро не перетащить через злополучную бетонную стенку, что все еще торчит поперек траншеи.

Рамазанов наиболее тонко изучил повадки врага и регулировал движение. Он знал, когда лучше всего перемахнуть через остаток фундамента, в какой момент можно с меньшим риском войти в ход сообщения или выйти из него, наблюдая за теми, кто идет, он громким шепотом командовал:

— Стой!.. Ложись!

Но вот мина уже разорвалась, выстрелы отзвучали, и Рамазанов тем же шепотом подает новую команду:

— Быстро! Давай!..

В ходе сообщения показались две незнакомые фигуры. Не иначе как это и есть те знатные гости та батальона, а может, и повыше, которых командир роты приказал встретить подобающе… Больше сейчас тут идти некому: свои все дома.

К всеобщему удивлению, это оказались две женщины. В рваных пальтишках, стареньких платках — ни дать ни взять беженки, каких теперь в Сталинграде немало.

Но это были вовсе не беженки, а коренные сталинградки — Маруся Веденеева, вальцовщица с обгоревшей мельницы, и ее подружка Лиза, продавщица магазина. Им едва по двадцать лет. Обе жили в домиках под кручей на волжском берегу. Здесь в застала их война. Можно сказать, подошла к самому порогу. Уехать из города не удалось, куда подашься, когда у обеих больные мамы да старенькие бабушки, а на Волге такое творится…

Как-то девушек позвали в штаб — он был тут же, рядом. Немолодой майор с седеющими висками стал расспрашивать, где росли, где работали. А потом, немного помолчав, не то спросил, не то предложил:

— Пойдете в разведку…

Прямо к зверю в пасть! От неожиданности опешили. А Лиза, так та чуть не разревелась.

— Подумайте, девушки, и соглашайтесь. Вы нам сильно поможете.