— Сегодня утром, Ричард, я сказала Дереку, что я не была у тебя.
Ричард бросил на нее уничтожающий взгляд:
— Ты не хотела позволить ему подумать о тебе что-нибудь плохое?
— Но ведь этого не было на самом деле, а я ненавижу лгать, — сказала она. — К тому же, я хочу как-то объяснить все, что здесь происходит. Я даже собираюсь все рассказать Биллу Абелю. Надеюсь, он разберется в этом лучше меня.
— Ты хочешь рассказать?
— Да, Ричард.
— Тебе лучше бы запереть рот на замок, а ключ вышвырнуть подальше в пустыню, Стейси.
— Лучше для меня или для твоей безопасности? — спросила она.
— А ты как думаешь?
— Я не знаю.
— Вот это мудро, — произнес он твердым голосом. — Не знать, что лучше, но действовать так, словно тебе ничего не грозит. Вероятно, ты веришь в чистоту и непорочность человеческой природы, или у тебя полностью отсутствует инстинкт самосохранения. Впрочем, в тебе может говорить и отголосок стерильного воспитания… Неважно. А важно лишь вот что — не говори никому ни о чем. Ну и конечно, не нужно думать обо всем этом так много, — он посмотрел на нее, но на его лице ничего нельзя было прочитать. Он погладил ее по щеке. Его пальцы были теплыми и очень нежными. Она внезапно вспомнила, как он точно так же погладил по щеке Марию. Стейси отпрянула. Он встал и ушел, больше не добавив ни слова.
Она решила, что, как ни жаль, он тоже оставил ее. Ветер раскачивал большое железное ведро, висевшее на веревке, перекинутой через стену. Оно с негромким клацаньем ударялось о кладку.
Внезапно перед ней вырос Дерек и, наклонившись, сказал:
— Ты в своих мыслях за много миль отсюда, не так ли, дорогая?
Она ничего не ответила, только пристально посмотрела на него. Тогда он добавил:
— Но ты здесь, в Каса де Сомбра, со мной.
— Только до тех пор, пока полиция не узнает правду, — отрезала она.
— Ты навсегда здесь, Стейси.
— Не говори ерунды, Дерек. Этого никто не сможет вынести.
— Не уверен, что ты это помнишь, но ты приходишься мне женой, — последнее слово он произнес так, словно выплюнул изо рта что-то очень невкусное.
— Это можно изменить.
— Бедняжка, ты не всегда понимаешь мужчин, верно?
Взгляд темных глаз Дерека вдруг смягчился, и он ласково произнес:
— Знаешь, я хочу попросить у тебя прощения за то, что был не очень внимателен к тебе все последнее время. Разом навалилось так много забот… Но теперь все прошло. Я сегодня же переберусь в твою комнату, и все будет как раньше, да?
— Можешь не беспокоиться, Дерек, — ответила она холодно. — Уже ничего не будет как раньше. Я не собираюсь начинать все сначала. Ты для меня уже не имеешь значения.
Лишь выпалив эту тираду, она поняла, насколько это было правдой. Она сама удивилась глубине своего равнодушия к нему. Ведь совсем недавно она мучилась вопросом, почему он разлюбил ее, мечтала вернуть его любовь, со сладкой дрожью вспоминала его прикосновения, его нежность… А теперь она едва сдерживалась, чтобы не ответить откровенной грубостью на его попытку охмурить ее как деревенскую дурочку.
Возможно, дело было в том, что она научилась понимать ход его мыслей, и ей стало легче с ним. Это была просто новая комбинация, часть того кошмарного представления, которое разыгрывалось перед ней и, к сожалению, не без ее участия. Возможно даже, что новая роль образумившегося мужа была придумана Дереку кем-то другим из Александеров. Почему-то им необходимо было удержать Стейси в Каса де Сомбра, по крайней мере, сейчас. Хотя она не все могла объяснить, она знала многие их секреты, и они отдавали себе отчет в том, что не в ее интересах молчать о них. Следовательно, их игра заключалась в том, что она должна оставаться в Каса де Сомбра до тех пор, пока…
Казалось, сильная, безжалостная, ледяная, как дыхание смерти, рука сжала ей сердце. Она взглянула мимо все еще улыбающегося Дерека на острые вершины гор.
Дерек сказал просительно:
— Если ты достаточно разумна, останься здесь хотя бы еще на некоторое время. К тому же, ты обещала шерифу. Будет нечестно, если после своего обещания ты вдруг исчезнешь…
Все было и так ясно. Она не стала ему ничего отвечать.
Раздался шум автомобиля. Ворота открылись. Стейси вглядывалась в промелькнувшие в машине силуэты. Она ожидала, что это будут Билл Абель и Джуд Линкольн. Но вместо этого в патио въехал старый автомобильчик. Когда он остановился, из него вышел Генри. Он вернулся к воротам и закрыл их. Команчи подождала, пока он вернется и присоединиться к ней. Затем их фигурки, согнувшиеся от тяжести постигшего их горя, направились в дом.
— Похороны закончились, — тусклым голосом произнес Дерек.
— Похороны? Марию уже похоронили?
— Да, здесь, как на всем Юге, стараются хоронить как можно быстрее.
— Но Дерек, разве никого из вашей семьи не было на похоронах Марии?
Дерек равнодушно ответил:
— У нас свои заботы. К тому же, я побоялся… — он не договорил начатую фразу.
— Ты побоялся, что вас, Александеров, увяжут с этим преступлением. Как же, вы не можете позволить себе быть как все, вы же — столпы общества! Дерек, вот что я хочу сказать тебе и всем твоим родным, вы — бессердечны!
— Лучше подумай о том, что ты собиралась рассказать Биллу Абелю, — ответил он раздраженно.