Дом на миндальной улице - [2]

Но едва я увидел этот дом, мысли обо всех прочих испарились из моей головы.

Он стоял чуть в стороне, едва ли не на отшибе. Перед ним была выложенная мозаичной плиткой площадь, высокие, старые, дуплистые деревья. Решеток или ограды не было и можно было подойти чуть ли не к самым дверям, а то и поглядеть на узкие окошки-бойницы первого этажа, плотно закрытые изнутри ставнями. Дом этот был двухэтажным, но узким и высоким, будто ему не хватало места и света, хотя он один и стоял перед площадью. Стены его были изъедены временем, поросли мохом и лишайниками, неизменными спутниками вечности. Высокие верхние окна были заколочены, на рассохшихся рамах пыль и паутина, засорились резные стоки, плесенью и зеленью поросли карнизы. Однако было видно, что за домом тем не менее следят – кое-где виднелись следы недавнего ремонта, подновленная черепица, свежее дерево выступающих балок. И этот дом передавал удивительное романтическое впечатление, какое только может создавать старинный брошенный особняк.

Я стоял перед ним и чувствовал неодолимое желание войти в него, увидеть планировку его комнат, старинную мебель, пахнущие клеем и пылью обои, прикоснуться, понюхать, узнать о нем все, кто жил здесь, ел, спал, встречал друзей, любил, все истории, разворачивавшиеся в его стенах. Ведь дома, подобные этому, просто обязаны иметь историю. И когда я шел назад, дом с его возможными тайнами и историями волновал меня безмерно.

Долго наводить справки не пришлось. Мой попутчик, торговец как и я, с которым я случайно разговорился в дороге, рассказал мне, что с этим домом в самом деле связана одна старинная легенда. Вот что он мне рассказал:

– Эту историю знает каждый ребенок в Эосе. Никто не поручится, что это не рыбацкая сказка и в ней есть хоть что-то правдоподобное. Говорят, что случилось это лет пятьсот назад, хотя кто знает это наверняка? Считается, что дом этот выкупил у разорившихся господ один влиятельный селестийский вельможа для своей любимой. Народ полагает, что этот вельможа даже является любимым героем селестийских преданий по имени Ястреб. (Признаюсь, я сам в детстве много читал о нем, и всегда сожалел, что этот обаятельный храбрец-вояка никогда не существовал на самом деле. Девушку же эосское поверье называет не иначе как воплощением лесной богини Минолли). В любом случае, история была такова, что девушку насильно выдали замуж за старого, ворчливого богача. Страдая от одиночества и строгости ревнивого скупердяя-мужа, красавица Минолли случайно встречает Ястреба и завязывается нежная и трепетная любовь. Возлюбленный крадет ее из мрачного дворца ее супруга и увозит в Эос, где влюбленные живут в уединении и идиллии. Он покупает для нее на рынке сливы, под ее окнами цыганский табор днем и ночью поет свои дикие песни, играет гитара. А девушка сидит на окне, глядя на город и вышивая ирисы. Но счастье не длится вечно, и ревнивый рогоносец находит беглянку и подсылает к ней убийцу. Находящийся в отлучке Ястреб никак не может помешать ему и появляется слишком поздно. В отчаянии он жестоко мстит убийцам любимой и затем до самой своей смерти скрывается от закона на пиратских стоянках вдали от мира.

Трогательная история запала в мою невинную и чувствительную душу. До самого моего прибытия в мечтах мне рисовался мой детский герой и его возлюбленная, отдыхающие у раскрытого в жаркую летнюю ночь окна. То и дело представлялся утопающий в зелени и цветущих миндалях дом, снующая под окнами толпа в старинных костюмах, притаившийся за дверью жестокий убийца, не ведущая об опасности беззащитная девушка, скорбящий над ее истерзанным телом возлюбленный… Я потерял сон, грезя о далеком эосском особнячке, и единственным выходом вновь успокоить себя мне казалось только одно – разыскать нынешнего хозяина дома и попытаться выкупить его. Так что нет ничего удивительного в том, что сразу по прибытии я отправился на его поиски.

Его имя мне ничего не говорило. Несмотря на то, что контора моего отца была одной из крупнейших в Селестиде, счетные книги сказали мне, что он не вел с нами дел. Так же как и с другими известными конторами, представители которых лишь пожимали плечами, когда я заговаривал о нем. На мой запрос в министерство пришел лаконичный ответ, что данное лицо намеренно скрыло свой адрес и личные данные. Одним словом, время шло, и я все более отчаивался узнать о таинственном владельце сокровища хоть что-либо. И вот когда я уже совсем потерял надежду, вернувшись домой после длинного и суматошного дня, я обнаружил на своем прикроватном столике письмо.

Дорогой конверт, гербовая печать, какой пользовались разве что лица самого высокого чина. Тонкая, шелковистая на ощупь бумага, удивительный легкий почерк, гладкий и ровный, будто его обладатель долго и тщательно овладевал мастерством каллиграфии. Необычно было встретить такой в наше время, когда это изысканное искусство практически умерло и сохранилось лишь у единиц аристократических родов как анахронизм и признак утонченного вкуса. Просто бросив беглый взгляд на это письмо, я понял, что столкнулся с представителем столь высокого класса, что от возможных вариантов у меня закружилась голова, и одновременно упало сердце – такой вельможа точно не продаст мне дом с миндальной улицы.