Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны - [151]

– Я не смогла узнать. Похоже, никто не знает. Думаю, одна из горничных. С самого вечера пятницы бедный Джордж, дворецкий, с огромным трудом удерживает горничных и повара от ухода. Внешне Джорджа трудно вывести из себя, хотя внутренне, думаю, он так же взволнован, как все остальные. Он умеет это скрыть, только и всего. Я не кричала и не думаю, что кричала Мэдж. Так что я голосую за Сильвию, Джудит или Уинни Мэй, кто там еще есть?

– Что с Мэдж, кстати? Как она?

– Она больше не изолирована от мира. Она на ногах, и одета, и все прочее, все по моде, но очень слаба и ни с кем много не говорит, в чем я ее не виню. Однажды капитан Эшкрофт проходил мимо нее по ступеням и что-то пробормотал, и Мэдж только сказала: «Снова за свое, глупыш?» – и больше не обращала на него внимания. Но это тоже еще не все. Алан?

– Да?

– После слушания завтра во второй половине дня, сказал капитан Эшкрофт, мы все свободно можем уехать отсюда и отправиться домой. Трудно себе представить, что можно заставить людей нервничать еще больше, чем было, но так оно и есть. Доктор Фелл… – Камилла словно заколебалась. – Одну минуту! Вот сам доктор Фелл, делает мне знаки. Он хочет поговорить с тобой.

– Мой дорогой друг, – вмешался голос доктора Фелл а, – вы знаете, который сейчас час?

– Около девяти, думаю, а это важно?

– Не особенно, хотя, собственно говоря, сейчас без четверти девять. Если вы захотите приехать сюда сейчас, ваше присутствие будет очень желательно.

– Да, Алан! – закричала Камилла. – Пожалуйста, приезжай как можно скорее!

В трубке щелкнуло, линия отключилась. Поспешив вниз забрать машину с автомобильной стоянки, Алан обнаружил, что вечер, хотя и ясный, оказался неожиданно прохладным, пожалуй, даже холодным. По дороге на остров Джеймс он преодолел несколько пробок воскресного уличного движения. Было чуть позже половины десятого, когда он въехал на земли Мэйнард-Холла.

На темной дороге за воротами стояла еще одна машина, внутри нее кто-то сидел. Не обращая внимания, Алан прошел дальше. Под портиком он встретился с подавленным, строго одетым доктором Марком Шелдоном, покидающим дом.

– «Корабли, что проходят мимо в ночи, – сказал молодой доктор, – и говорят, проходя, друг с другом». Когда бы мы с вами ни встречались сэр, я, кажется, всегда несусь отсюда куда-то в другое место.

– Да, действительно похоже, что так. Сегодня…

– Сегодня, – продолжал доктор, указывая в сторону ворот, – моя жена сидит там в машине. Аннетт не захотела пойти со мной; она говорит, что это неправильно и неприлично. Я посчитал, что необходимо выразить свое уважение.

И все же, куда я ни повернусь, в какую сторону ни пойду, ваш друг доктор Фелл повсюду оказывается передо мной. Поймите, пожалуйста, мистер Грэнтам: я ничего не имею против Гидеона Фелла. Он добрая душа, и у него репутация человека гораздо более проницательного, чем можно поначалу решить по его виду. Но что, он всегда… откровенно говоря, ну, у него всегда все в порядке с головой?

– Я обычно нахожу его в достаточно здравом уме. А почему вы спрашиваете?

– У него есть полевой бинокль, – ответил Марк Шелдон серьезным тоном, он сказал мне, что нашел его в чулане наверху. Он не пользовался биноклем, мы же находились в доме. Он держал бинокль в руках, вдруг он посмотрел на меня и сказал что-то вроде: «Если расчистить верхушку, то деревянная рогатка могла бы служить местом отдыха».

– Ну и что, доктор Шелдон?

– В самом деле! Я подумал, что «место отдыха» может быть неким неясным упоминанием о похоронах во вторник, и спросил его об этом. Все, что он ответил, было: «Окна можно поднимать и опускать бесшумно. Пожалуйста, заметьте, сэр, что окна можно поднимать и опускать бесшумно!» Возможно, я излишне материалистичен, но, когда на моих глазах человек начинает заговариваться, я чувствую себя неловко. Или это могло иметь какой-то смысл?

– Это имело смысл, хотя не стану притворяться, что разгадал его. Где сейчас доктор Фелл?

– В вестибюле, где у них стоит телевизор и доска для игры в кости. Он допрашивает Рипа Хиллборо! А теперь мне пора идти. Посмотрим! – Марк Шелдон закатил глаза. – Завтра слушание, похороны во вторник. Если вы не будете присутствовать на похоронах во вторник, мистер Грэнтам, есть основания полагать, что мы с вами больше не увидимся. Доброй ночи, доброй ночи, доброй ночи!

И доктор умчался прочь. Алан пересек крыльцо и, открыв внутреннюю дверь, двинулся к вестибюлю в конце холла.

Мэдж Мэйнард, само олицетворение трагедии, стояла справа возле двери столовой. Она была одета в черное, контрастирующее с белой кожей и золотыми волосами. Он не подошел бы к ней, даже если бы она его заметила, но она его не видела. Мэдж стояла неподвижно, откинув голову назад, сжав кулаки, плотно закрыв глаза, словно молилась.

Алан прошел мимо нее, как мог бы пройти мимо какого-нибудь образа из сна. В вестибюле, где все стеклянные двери в сад были закрыты из-за холодного ночного воздуха, Рип Хиллборо стоял лицом к лицу с доктором Феллом.

– Послушайте, Гаргантюа, – возмущался Рип, – что вы меня все время жучите?

– Мистер Хиллборо, – мягко ответил доктор Фелл, – значит, таково ваше впечатление от того, что я делаю? Будьте более милосердны! Я был вынужден загнать вас в угол подобным образом только потому, поверьте, что некоторое время был не в состоянии вас отыскать. Никто не мог отыскать вас или хотя бы приблизительно сказать, где вы находитесь.