Дом на краю прошлого - [24]

– Другие? – Во рту у Джосс пересохло.

– Сэмми и Джордж. Ваши братья.

– Сэмми? – Джосс, не сводя с Мэри глаз, внезапно похолодела.

– Что такое, дорогая? – Мэри нахмурилась. – Что вы сказали?

– Вы ухаживали за ними? За моими братьями? – прошептала Джосс.

Мэри кивнула.

– С самого рождения. – Она печально улыбнулась. – Настоящие маленькие хулиганы, оба. Они были так похожи на отца. Ваша мать их обожала. Она едва не умерла, когда потеряла их. Сначала Сэмми, потом Джорджи. Женщине невозможно такое вынести.

– Сколько им было, когда они умерли? – спросила Джосс, вцепившись пальцами в свои колени.

– Сэмми было семь, а Джорджи родился через год, в пятьдесят четвертом, и умер в день своего рождения, когда ему исполнилось восемь, да упокоит Господь его душу.

– Как? – Шепот Джосс был едва слышен.

– Ужасно. В обеих случаях. Сэмми ловил головастиков. Его нашли в озере. – Мэри долго молчала. – Когда умер Джорджи, ваша мать едва не скончалась.

Джосс смотрела на мисс Саттон, потеряв дар речи. Покачивая головой, Мэри отпила глоток чая и продолжила:

– Его нашли внизу, у лестницы в погреб. Он знал, что ему запрещено туда ходить, да и ключи от погреба всегда были у мистера Филипа. – Она вздохнула. – Печаль давно ушла, моя дорогая. Вы не должны горевать о них. Ваша матушка этого не хотела бы. – Она протянула руку и взяла со стола записную книжку. Положила на колени и начала ласково гладить легкими касаниями пальцев. – Я хранила ее все эти годы. Правильно будет, если вы ее возьмете. Здесь стихи вашей матери. – Она все еще не отдавала Джосс книжку, прижимала ее к себе, будто не могла с ней расстаться.

– Должно быть, вы очень ее любили, – наконец произнесла Джосс.

Мэри ничего не ответила, продолжая поглаживать книжку.

– А вы не знали… французского джентльмена, который ездил сюда? – Джосс старательно изучала лицо старой женщины. Та лишь слегка поджала губы да и только.

– Я его знала.

– Какой он был?

– Вашей матери нравился.

– Я даже не знаю, как его звали.

Мэри наконец подняла глаза. С этой информацией она могла расстаться легко.

– Поль Девиль. Он торговал картинами. Ездил по свету.

– Он жил в Париже?

– Да.

– И моя мама уехала к нему?

Мэри просто передернуло.

– Он увез вашу мать из Белхеддона.

– Вы думаете, она была с ним счастлива?

Мэри встретилась с Джосс взглядом. За толстыми стеклами ее глаза казались просто огромными.

– Надеюсь, милочка. Я ни разу не получала от нее известий после того как она уехала.

Как будто испугавшись, что сказала лишнее, Мэри сжала губы, и после нескольких неудачных попыток выспросить у нее еще что-нибудь, Джосс поднялась, чтобы уйти. Только когда она повернулась к входной двери, чтобы выйти на слепящий зимний солнечный свет, Мэри решилась расстаться с книжкой.

– Берегите ее. После вашей мамы так мало осталось. – Старушка схватила Джосс за руку.

– Обязательно, – Джосс немного поколебалась. – Мэри, а вы не хотите заехать и навестить нас? Я познакомлю вас с моим маленьким сыном, Томом.

– Нет. – Мэри покачала головой. – Нет, моя дорогая. Я не хочу больше заходить в этот дом, если вы не возражаете. Лучше не надо. – С этими словами она отступила назад в тень своего узкого холла и захлопнула дверь прямо перед лицом Джосс.

Джосс нашла могилы – за могилой отца. Они уже заросли, поэтому она и не заметила двух небольших надгробий с крестами в зарослях крапивы под деревом. Она долго стояла, глядя вниз на могилы своих братьев. Самуэль Джон и Джордж Филип. Кто-то оставил на надгробиях небольшие вазочки с хризантемами. Джосс улыбнулась сквозь слезы. Мэри их так и не забыла.

Когда Джосс вернулась домой, Люк и Том были заняты в каретном сарае. Бросив взгляд на их счастливые лица, она оставила их продолжать технические подвиги и, крепко сжав в руках записную книжку, укрылась в кабинете. Солнечный свет сквозь окно немного прогрел комнату, и Джосс слегка улыбнулась, наклонившись и подбросив поленья в камин. Через несколько минут температура будет почти терпимой. Свернувшись в кресле, она открыла книжку на первой странице. «Лаура Мэннерс – тетрадь для заметок». Надпись была сделана тем же летящим почерком, который Джосс уже начала узнавать. Она просмотрела первые страницы и ощутила острое разочарование. Она надеялась, что мать сама писала стихи, но в книжке оказались лишь отрывки из произведений разных авторов – скорее всего собрание ее наиболее любимых стихотворений. Здесь была «Ода осени» Китса, пара сонетов Шекспира, кое-что из Байрона, «Элегия, написанная на сельском кладбище» Грея.

Джосс медленно перелистала книжку, читая по несколько строчек то там, то тут, стараясь получить впечатление о вкусе матери и ее образовании. Романтична, эклектична, иногда мрачновата. Попались ей строки из Расина и Данте в оригинале – на французском и итальянском, небольшое стихотворение Шиллера. Получалось, что мать была настоящим полиглотом. Были там даже эпиграммы на латыни. Внезапно настрой книжки изменился. Между страницами ей попался единственный листок, старый и рваный, очень хрупкий, приклеенный к странице выцветшим от времени скотчем. На нем на английском и на латыни была молитва о благословении святой воды.