Дом на Херрен-стрит - [33]

Джонс начал искать пленных германских летчиков, которые могли что-то знать о создаваемой системе. Через несколько дней он нашел такого человека. Им оказался пленный летчик, который подтвердил предположения Джонса. Немец признался, что Люфтваффе действительно испытывают новую систему и что она будет готова к началу большого наступления на Англию с воздуха.

Сообщение Джонса явилось толчком для активной деятельности разведки ВВС и агентуры по добыванию дальнейших сведений о «кникебайне». Вскоре разведка установила существование нескольких станций «кникебайн» в районе Дьеппа и Шербура. Постепенно, шаг за шагом, стала ясна полная картина действия этой новой радиосистемы.

Как только немецкие станции начали работу, англичане стали применять свои станции противодействия. Луч «кникебайна», против которого, по мнению немцев, бороться было бесполезно, удалось изменить и заглушить.

Немецкие летчики, вылетевшие на задание и уверенные в безукоризненном действии новой аппаратуры, были поражены, когда увидели, что все опять идет не так, как надо. Период воздушной войны, в который немцы использовали систему «кникебайн», мало чем отличался от печального для немцев периода, когда англичане применяли против них систему «микон».

Глава одиннадцатая. ИТАЛИЯ В ВОЙНЕ

Италия вступила в войну 10 июня 1940 года не для того, чтобы ускорить падение Франции, а для того, чтобы извлечь выгоду из изменившегося в Европе соотношения сил. Муссолини вступил в войну с неохотного разрешения Гитлера. Фюрер считал, что какой бы фокус ни выкинул дуче, это не могло существенно отразиться на исходе войны. В этой связи он даже вспомнил злую остроту по адресу итальянцев, якобы пущенную в период первой мировой войны генералом фон Фалькенхайном. Когда в 1915 году кайзеру сообщили, что Италия решает, на чью сторону стать, фон Фалькенхайн заверил его, что это не имеет существенного значения. «Видите ли, ваше величество, – сказал он, – если они выступят против нас, нам потребуется десять дивизий, чтобы разгромить их. Если же они станут на нашу сторону, нам все равно потребуется десять дивизий, чтобы помогать им».

К весне 1941 года Муссолини считал, что каждый день, который не причинял его войскам неприятностей, является выигранным. Таким выглядел и день 24 мая 1941 года. Стояла чудесная итальянская весна. По Виа-Кондотти дефилировала нарядная публика, и ничто не говорило о том, что страна находится в состоянии войны. Но именно в этот день произошло внешне незначительное событие, которое в дальнейшем оказало влияние на судьбу Италии. В этот день начальником морской разведки Италии стал адмирал Франко Маугери.

Маугери был худощавым человеком с рано поседевшими волосами и проницательными серыми глазами, простым в обращении и очень скромным. Он работал в морской разведке и раньше, в период между 1927 и 1929 годами. Тогда итальянская морская разведка представляла собой небольшую организацию, состоявшую всего лишь из десяти офицеров и двадцати рядовых. Ни в Италии, ни за границей у нее не было ни одного агента. Занималась она в основном анализом периодически поступавших от итальянских военно-морских атташе донесений и другими обычными для разведывательной организации делами информационного характера.

В эти годы отношения между итальянским и английским флотами были исключительно дружественными. Когда перед первой мировой войной был создан итальянский военно-морской флот, предполагалось, что он будет действовать вместе с английским как его вспомогательная сила. Многие офицеры итальянского флота настолько прониклись этой идеей, что даже тогда, когда их страна отошла от Англии, продолжали считать себя почетными офицерами английского флота. Адмирал Маугери был как раз из этой проанглийской группы. Когда он стал начальником итальянской морской разведки, последняя превратилась в секретную английскую организацию, действующую в самом сердце итальянского военного ведомства и фактически выполняющую функции итальянского отделения английской морской разведки. Ни Маугери, ни его подчиненные никогда не считали свою секретную деятельность неправильной или предательской. Наоборот, они были твердо убеждены, что, помогая по-своему Англии, они спасают Италию от полного разгрома.

Когда Маугери в 1941 году вернулся в морскую разведку, в ней произошли радикальные изменения. Разведка состояла из четырех отделов и имела три организации за границей с центрами в Мадриде, Стамбуле и Шанхае (во главе каждой из зарубежных организаций стоял военный атташе). Отдел «В» служил «черной камерой» и ведал радиоперехватом. Отдел «Д» занимался непосредственно разведкой. Материалы, добываемые отделами «В» и «Д», поступали в отдел «С», который обобщал и анализировал их. Отдел «Е» ведал исключительно контрразведкой.

Начальником отдела «Д» был капитан 1 ранга Макс Понзо. До прихода Маугери Понзо создал разведывательно-шпионскую сеть в таких нейтральных странах, как Швейцария, Испания, Турция и Португалия. Разведывательная точка имелась даже в США: один из официантов, обслуживавших комнаты в гостинице «Уорд-мэн-отель» в Вашингтоне, где жили Дуайт Д. Эйзенхауэр и государственный секретарь Корделл Хэлл, был агентом Понзо.