Дом на городской окраине - [51]
— Какое там! Я ничего не забываю. Теперь он задирает нос и делает вид, будто ему принадлежит весь город. И всех тиранит…
Внезапно лавочник принялся истово петь:
пел он, приплясывая за прилавком, точно в него вселился бес.
— Вы сегодня какой-то веселый, пан Мейстршик, — заметила женщина, с подозрением глядя на лавочника.
— Да! Да! А почему бы и нет! — восклицал тот. — Ведь я такой молодой и красивый! О, я знаю столько песен, и таких замечательных, вы удивитесь! Когда придете в следующий раз, я спою вам хотя бы эту — об убийстве на Лужицкой улице. Знаете ее? Вот послушайте! «На Лужицкой улице кто же не знает, что Бемова Анна такая-сякая… В окошке сидит, молодых завлекая. Прости ее, Господи, что не святая!»
— Отстаньте, — презрительно воскликнула женщина. — Песенки — это не для меня…
И она направилась к выходу, жестами показывая пани Сыровой, что лавочник сегодня явно под мухой.
Оставшись в одиночестве, лавочник отер пот со лба и простонал: — Проклятые бабы! Вечно перемывают косточки этому полицаю. Вы что, в другом месте не можете о нем говорить! Еще подведут меня под монастырь, а ведь я вообще не причем…
Говорят, чему быть, — того не миновать. Утром лавочник нес жене полицейского кринку молока, что входило в его ежедневные обязанности. Во дворе дома, где жил полицейский, глазам его предстала такая картина: он увидел стоявших кружком жильцов, посреди круга — две женщины. Руки в боки, волосы растрепались, меряют друг друга дикими взглядами.
— Тоже мне инженерша! Тоже мне домовладелица! — визжала супружница полицейского. — Да я вас ни в грош не ставлю!
Но по части красноречия пани домовладелица нисколько не уступала жене полицейского. Это была старая мегера, закаленная в непрестанных стычках с жильцами дома на улице Гаранта. Тщедушная, с крючковатым, как у совы, носом, она с поразительным бесстрашием кидалась в бой, сражаясь за свое верховенство со всем сонмищем беспокойных обитателей своего огромного дома.
— Тоже мне полицейша! — бросала она в ответ. — Вам следовало бы самой заботиться о порядке в доме, а не подначивать других безобразничать!
— Я — безобразничаю? — полицейша повысила голос на целую квинту. — Повторите, что вы сказали!
— Безобразничаете! — повторила домовладелица, обводя взглядом собравшихся и ища в них моральной поддержки. — Вместо того, чтобы учить своих сорванцов хорошему, вы подговариваете их плевать на мое окно…
— Как вы смеете называть моих деток сорванцами, — взвизгнула жена полицейского. — Ах вы, ах вы!..
— Что — я? — с вызовом вопросила пани домовладелица.
— Сами знаете, — ответила пани полицейша.
— Что я сама знаю? — спросила пани домовладелица.
— Всем известно, что вы за птица, — и жена полицейского обвела глазами ротозеев, тоже ища их поддержки. Но собравшиеся оставались безучастными, ничем не выражая своего предпочтения той или другой стороне: ни пани домовладелица, ни пани полицейша не пользовались симпатией обитателей дома.
Борьба ожесточалась. Страсти накалялись.
— Вы… Вы… — пыхтела пани домовладелица. — Вы бесстыжая, тьфу, тьфу, тьфу!..
— Как вы смеете? — заорала пани полицейша. — Вы… Называете себя инженершей, а сами торговали на барахолке. Горшки продавали на Кампе. Мы все о вас знаем. Нас на мякине не проведешь. Нечего нос задирать!..
— Это неслыханно! — ужаснулась пани домовладелица. — Такая подлянка, а еще осмеливается… Вы… не доводите меня… Не то я за себя не ручаюсь… Я не настолько вульгарна, чтобы вступать с вами… ах вы, кляча эдакая…
— Что? Вы обозвали меня клячей? Хорошо же… Пан Мейстршик, вы свидетель!
— А вы обозвали меня торговкой с барахолки. Пан Мейстршик — свидетель.
— Вы свидетель!
— Вы свидетель!
Соперницы принялись тыкать в пана Мейстршика указательными пальцами, как это делают дети, декламируя считалку.
У бедного лавочника потемнело в глазах.
— Я… — залепетал он, — я принес молоко…
— Вы свидетель, что она обозвала меня клячей, — взвизгнула жена полицейского.
— Вы свидетель, что она меня оскорбила, — прокаркала пани домовладелица.
— Я молоко принес… — забормотал пан Мейстршик. — Отличное молоко, высшего качества, у меня всегда все свежее, извольте посетить мое заведение…
В этот момент появился возвращавшийся с работы полицейский. Учуяв неладное, он ощутил, как в нем шевельнулся начальственный инстинкт.
— Разойдись! — скомандовал он. — Не скапливаться в одном месте! Живо, живо, не то накажу!
Собравшиеся зашумели, как сосновый бор, и начали расходиться, наперебой обсуждая случившееся.
— Накажите лучше свою жену, — закаркала пани домовладелица. — Арестуйте ее, если вы такой справедливый! Она во всем виновата.
— Молчать! — гаркнул полицейский. — Слышать ничего не желаю! Все по свои местам! Пани Мандаусова, именем закона призываю вас удалиться в свою квартиру!
— Я вам никакая не пани Мандаусова, — запротестовала старая мегера. — Я ваша домохозяйка! А если вам это не по нутру, съезжайте! Буду только рада.
— Молчать! Что вы такое говорите? Я арестую вас за то, что вы мешаете мне исполнять служебные обязанности! Расходиться в разные стороны. Анастазия налево, пани Мандаусова направо…
В книгу вошли произведения известных чешских писателей Я. Гашека, В. Ванчуры, К. Полачека, Э. Басса, Я. Йона, К. М. Чапека-Хода, созданные в первой половине XX века. Ряд повестей уже издавался в переводе на русский язык, некоторые («Дар святого Флориана» К. М. Чапека-Хода, «Гедвика и Людвик» К. Полачека, «Lotos non plus ultra» Я. Йона) публикуются впервые.
Карел Полачек — замечательный чешский писатель, имя которого так же широко известно в Чехословакии, как имена Карела Чапека, Ярослава Гашека, Владислава Ванчуры. Жизнь его трагически оборвалась в 1942 году. Он погиб в газовой камере концлагеря Освенцим. Перу Карела Полачека принадлежат романы и повести, фельетоны и юморески.Сатирическая сказка «Эдудант и Францимор» написана им для детей и выдержала в Чехословакии много изданий.Её герои, два брата — толстый, как бочка, грубоватый Эдудант и тоненький, как тесёмка, деликатный Францимор, — совершают немало невероятного, но за сказочной действительностью угадывается современная автору Чехословакия.Иллюстрировал сказку известный чешский художник Йозеф Чапек.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.
В книге описана жизнь деревенской общины в Норвегии, где примерно 70 человек, по обычным меркам называемых «умственно отсталыми», и столько же «нормальных» объединились в семьи и стараются создать осмысленную совместную жизнь. Если пожить в таком сообществе несколько месяцев, как это сделал Нильс Кристи, или даже половину жизни, чувствуешь исцеляющую человечность, отторгнутую нашим вечно занятым, зацикленным на коммерции миром.Тот, кто в наше односторонне интеллектуальное время почитает «Идиота» Достоевского, того не может не тронуть прекрасное, полное любви описание князя Мышкина.
Сон, даже вещий, далеко не всегда становится явью. И чтобы Сокол поразил Гепарда, нужны усилия многих людей и мудрость ведуна, способного предвидеть будущее.Боярин Драгутин, прозванный Шатуном, делает свой выбор. Имя его избранника – Воислав Рерик. Именно он, Варяжский Сокол, должен пройти по Калиновому мосту, дабы вселить уверенность в сердца славян и доказать хазарскому кагану, что правда, завещанная богами, выше закона, начертанного рукой тирана.
В течение сорока лет Элис Бабетт Токлас была верной подругой и помощницей писательницы Гертруды Стайн. Неординарная, образованная Элис, оставаясь в тени, была духовным и литературным советчиком писательницы, оказалась незаменимой как в будничной домашней работе, так и в роли литературного секретаря, помогая печатать рукописи и управляясь с многочисленными посетителями. После смерти Стайн Элис посвятила оставшуюся часть жизни исполнению пожеланий подруги, включая публикации ее произведений и сохранения ценной коллекции работ любимых художников — Пикассо, Гриса и других.
Сборник произведений известного российского писателя Всеволода Никаноровича Иванова (1888–1971) включает мемуары и публицистику, относящиеся к зарубежному периоду его жизни в 1920-е годы. Автор стал очевидцем и участником драматических событий отечественной истории, которые развернулись после революции 1917 года, во время Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Отдельный раздел в книге посвящён политической и культурной жизни эмиграции в Русском Китае. Впервые собраны статьи из эмигрантской периодики, они публиковались в «Вечерней газете» (Владивосток) и в газете «Гун-Бао» (Харбин)