Дом на городской окраине - [24]

— Я разорву вас в клочья, — орала Амина вне себя от злости, — кишки выпущу, вонючая кошка… Как вы посмели войти во двор? Тут для вас нет места. Дворик — это мои владения, а не ваши. Мой хозяин не потерпит, чтобы здесь ошивались кошки. Я не позволю! Убирайтесь отсюда!..

— Так я вас и испугалась, — шипела кошка — попробуйте только, троньте меня, я вам покажу… Прекратите ваши оскорбления. Мы снимаем здесь квартиру и имеем право ходить по двору.

— Двор наш, ясно вам? — в бешенстве хрипел пес. — Своевольничать вам никто не позволит, мы найдем управу на строптивых жильцов. Я вцеплюсь вам в загривок… Дрянь такая!.. Я не позволю! Не позволю!

«Что это собака так разоряется?» — подумала пани Сырова и вышла во двор.

— Амина, что это такое? — приструнила она собаку. — Я тебе! Сейчас же оставь кошечку в покое. Ты ляжешь?

Амина испугалась и, скуля, забралась в конуру.

«Я оплошала, — пристыженно думала она, — хватила лишку. Ну и странные же эти люди! Ведь кошки так противно пахнут, а люди их любят. Ну и дела… Так это кошка господская и с ней надо обращаться учтиво? Ладно, больше я никогда… Что мне до нее? Пускай себе ходит по дворику, мне она не мешает…»

— Барышня, — любезно окликнула собака кошку, — я пошутила, извините. Если вам угодно прогуливаться, — пожалуйста… Я не возражаю.

Но кошка надулась, презрительно глянула на собаку и с оскорбленным видом удалилась. Она нашла солнечное местечко, свернулась клубочком и уснула, грезя о ночных приключениях.

Когда днем пани Сырова принесла собаке остатки от обеда, Амина сказала себе: «Забыли о скандале. Не сердятся, слава богу…»

Жадно разгрызая кости, она радовалась: «Полезно иметь жильцов, полезно… Вкуснятина… Опять-таки выгода!»

2

Теща попросила мужа сходить посмотреть, как живется молодым в новой квартире.

— Я так соскучилась, — вздохнула она, — даже передать не могу. Хотя он и был молчуном, а все ж таки мне его не хватает. Сидел вон там в уголке на диванчике, помнишь? — ничего не говорил и все только смотрел на потолок… Что-то они там поделывают? Живут, бедняги, как на чужбине, и никогошеньки-то у них нет, кто бы о них позаботился.

Тесть всплеснул руками: — Чужбина! Ничего себе чужбина! Везде живут люди, заруби ты себе это на носу. Мы же их не бросаем. Загляну к ним и помогу…

— Тебе-то что, тебе легко говорить. Ты человек бывалый, ты жил за границей. А Сыровы — такой домашний. Ступай туда, старик… Я испекла кекс и приготовила гусиные потроха. Пусть полакомятся, бедняжки, в чужих-то краях.

Тесть без дальних слов отправился в путь. Он сел на трамвай и приехал на окраину города. К немалому огорчению тестя ему долго пришлось расспрашивать прохожих, прежде чем он нашел дом полицейского.

«И как это им могло взбрести в голову, — возмущался он, — поселиться на такой горе. Даже голова закружилась. Будто в замке живут. Это они, верно, нарочно, чтобы никто не мог их навещать. Ну да ладно… Как хотите, дело ваше. Вам на нас начхать, мы тоже без вас обойдемся…»

На лестнице, ведущей к дому, он нос к носу столкнулся с полицейским и спросил, здесь ли живет пан Сыровы.

Полицейский ответил: — Ну, здесь, а что вам от него надо?

Тесть измерил его взглядом, раздумывая, осадить грубияна или не стоит? Вслух он произнес: — Пан Сыровы — мой зять.

— А-а-а, — возликовал полицейский, — так вы изволите быть его тестем? — Узнав, кто это, и отметив, что у тестя пенсне на золотой цепочке и в золотой оправе, он рассудил, что перед ним человек из зажиточного сословия. И ему тоже захотелось не ударить в грязь лицом.

Возле них вдруг оказался со свертком под мышкой какой-то подросток, который хотел было прошмыгнуть в дверь.

— Куда? — строго остановил его полицейский.

— Здесь проживает пан Каверзный? — спросил подросток хриплым голосом. — Если он здесь, ему нужно прийти к пану Нестоящему.

Полицейский, чувствуя на себе взгляд тестя, выпятил грудь и гаркнул: — А ну, марш отсюда! Нет здесь никакого Каверзного. Это вилла сержанта Фактора. Я сержант Фактор. Это моя вилла и мой сад. Если я увижу тебя здесь еще раз, схвачу за шиворот и спущу с лестницы. Катись отсюда, шпана, не то я тебя проучу!

Подросток перепугался и с видом побитой собаки поспешно ушел.

— Еще не хватает, — обернулся полицейский к тестю, — чтобы здесь шаталась всякая шантрапа. Я, сударь, человек строгий, с преступниками не церемонюсь. Жильцы находятся под моей охраной. Здесь они в безопасности, как в тюрьме. Любого отважу!..

Полицейский оскалил зубы и затопал ногами. Он был доволен своим монологом.

3

— А хозяин у вас решительный, — сказал тесть дочери, — он очень строг. Преступника и на порог не пустит, что я весьма одобряю. Мать обрадуется, когда я ей сообщу, что вы в надежных руках. Тут она вам кое-что посылает из еды.

— Ура! — воскликнула дочь, со знанием дела рассматривая гусиные потроха. — Я как раз ломала голову, что приготовить завтра.

— Заботимся о вас, делаем, что можем, — сказал тесть. — Вы за нами как за каменной стеной. Вам же не следует забывать, что ваш долг — относиться к нам с почтением. Вчера меня опять замучила изжога. Я думаю, — тут он таинственно понизил голос, — что у меня высохли внутренности. Мне бы надо смазать желудок. Я справлялся об этом у врача. Говорю: «У меня в боку колет. Что бы это значило?» «Пустяки, — сказал доктор, — пройдет». И прописал мне капли. Мне кажется, он ничего не понимает. Будь у меня деньги, я бы поехал к какому-нибудь светиле за границу. А так приходится погибать из-за бедности… А, Индржих пришел. Ты уже из присутствия, из присутствия? Что новенького?