Дом Мой, или Шанс №2 - [7]

Но вопреки моим едва возникшим опасениям, никто не смеялся. Да, улыбки на лицах собравшихся присутствовали, но в основном открытые, добрые и даже ободряющие. Так что, захлопнув рот, я успокоился.

Возглавлял процессию, высокий, крепкий на вид молодой человек, серебристые в позументах одеяния которого, выдавали его принадлежность к службе патруля. На его левой груди была уже знакомая, только ярко зеленая шестиконечная звезда, в обрамлении молний, с изображением серебристого, не то диска, не то шара. А на голове у него красовался зелёного металла обруч, с зеркально отблескивающим камнем в центре лба. Темный ежик волос, пристальный, изучающий, слегка насмешливый взгляд серых глаз, прямой нос, плотно сжатые губы, волевой подбородок, говорили о великой силе и твердости характера этого субъекта. В руке он держал какой-то предмет, напоминающий короткий жезл из голубоватого металла. Приблизившись, он направил его на меня, а затем, слегка кивнул, как бы с чем-то соглашаясь. После чего стоявшие позади него тоже подошли к нам, и окружив стали молча, как показалось, настороженно разглядывать меня.

Среди них были мужчины и женщины. Нет, скорее парни и девушки. Причем совершенно юные. Поскольку до сих пор я не видел ни одного ребенка или старца, возраст всех кого я успел здесь встретить, по крайней мере, внешне не превышал восемнадцать-двадцать, а некоторым из них я не дал бы и пятнадцати. Например, вот этому чуду в розовой тунике со звездой молочно белого цвета на левой груди, и таким же белым обручем с бледно-розовым камешком в центре, охватывающим ее прекрасную головку. Длинные светлые волосы, нежные, почти детские черты лица, тонкая, вся какая-то хрупкая, она не отрываясь, внимательно изучала мое лицо, и этот взгляд ее ярко голубых влажно поблескивающих глаз, казалось; проникал в самое сердце. В нем читалась какая-то не ясная тревога и волнение, которые тут же передались и мне. Обернувшись, и найдя взглядом Романа, я еще больше встревожился. Мой провожатый неожиданно изменился, и выглядел откровенно напуганным. Его бледное лицо все было в бисеринках пота, а выпученные глаза едва не выскакивали из орбит. Проследив за его взглядом, я понял на кого, точнее, на что он так таращится. Это был тот самый жезл, что держал в руке, между прочим, до сих пор целя в меня, здоровяк в серебристой хламиде.

Не знаю, сколько это все продолжалось, но вот медленно, словно с усилием, глава процессии опустил непонятную игрушку, после чего коротко пробасил:

— Полноценен.

Тут же находящиеся рядом, все разом загомонили, наперебой пытаясь не то сказать, не то спросить меня о чем-то. На их лицах снова появились улыбки и, даже казавшийся до этого, холодным и неприступным обладатель странного жезла, зеленой звезды и по всей видимости, серьезных полномочий, попытался изобразить нечто вроде приветливой гримасы.

Тут я почувствовал, что кто-то настойчиво теребит меня за руку, и наклонившись, увидел прямо перед собой то, самое голубоглазое чудо.

Ухватив своими тонкими пальчиками мое запястье и заглядывая мне в глаза, она, радостно улыбаясь, что-то лопотала, но сквозь общий гвалт я ничего не мог расслышать.

Со всех сторон доносились отдельные фразы:

— Поздравляем! С рождением! Как звать тебя красавчик? Мы все так ждали!

Когда я в конец одурев от этого шума, перестал что-либо соображать, а моя и без того переутомленная голова решила было взорваться, раздался громкий голос:

— Внимание!!!

И все вдруг как-то сразу затихли. Словно некто большой и сильный взял, и выключил звук.

Стало так тихо, что можно было расслышать собственное дыхание, и странную далекую мелодию, доносившуюся откуда-то сверху. Теперь все взгляды присутствующих были обращены к говорившему, а точнее к провозглашающему сероглазому патрульному.

— Все досточтимые жители подзаконных уровней! Все дошедшие и сохранившие достоинство счастливые обладатели статуса полноценных! Вы, познавшие свет новой жизни, познавшие радость и полноту бытия! В этот особенный, долгожданный день, с умилением и восторгом взираете на рожденного!

— Голос у него был невероятно мощный, словно усиленный в несколько раз и проникающий казалось во все закоулки моего, и без того утомленного разума. А вокруг, все будто впали в какой-то транс, внимая каждому слову этого громовержца.

— Каждый из вас сегодня, наверное, вспомнил свой приход в дом, в этот удивительный мир, полный жизни, ярких ощущений и пьянящих удовольствий. Мы хорошо помним, как нелегко было понять все, что встречалось нам здесь на пути. Как сложно было принять и усвоить все то новое, что раскрывали нам наши наставники, и учиться заново жить. Как словно утратившие рассудок от свободы и всего увиденного, мы носились взад и вперед, восхищаясь каждой мелочью, каждым кустиком, каждым цветком, каждой травинкой. Как приставали с расспросами к первому встречному. Как искали родных и знакомых. Как плакали по ночам, не найдя никого из них. Но, не утратив надежду, продолжали настойчиво искать, снова и снова выбегая на встречу с очередным новорожденным, мечтая увидеть знакомое, а может даже и родное лицо. Так продолжалось долго, очень долго. Но вот, прошли дни и десятилетия, каждый из нас постепенно определившись, выбрал свой путь, найдя свой особый смысл бытия. Присоединившись к таким же нашедшим понимание, начал жить по определенным правилам, достойным или не очень, пытаясь убедить в правильности своего выбора как можно большее количество жителей. И вот, когда свободных от собственных убеждений не осталось. Когда наш великолепный дом стали раздирать на куски жаждущие власти, когда начались раздоры и все те события, о которых многим из вас уверен, не хочется вспоминать, главной мишенью и главным объектом убеждения, стали наши новорожденные.