Дом моего сердца - [14]

Но она хотела, чтобы он участвовал в ее нынешнем приключении. Как она сможет забыть, что она – принцесса, забыть ненадолго о своих обязанностях и долге, если он будет постоянно напоминать ей о ее статусе своим официальным обращением?

– А как насчет моего кодового имени? – спросила она.

Роунэн неуверенно посмотрел на нее и пожал плечами. Шошана почувствовала, что это была бы большая уступка с его стороны, потому что он вдруг отвел взгляд и с преувеличенным вниманием стал смотреть на стоящие перед ним фрукты.

– Я займусь этим, – сказала она, подходя к нему.

Он слегка отодвинулся и протянул ей, не глядя, маленький ножичек и манго.

– Не порежьтесь, – сухо сказал он и отвернулся, чтобы подложить дрова в печь.

– А что мы будем готовить? – спросила Шошана.

– Я собираюсь делать печенье.

– Я хочу научиться!

– Зачем?

– Думаю, что это полезная вещь, – упрямо сказала она.

Он покачал головой.

– Я хочу уметь делать полезные вещи!

Шошана с воодушевлением расправлялась с манго, орудуя своим ножом. Минут через десять, посмотрев на то, что осталось от плода, она признала, что фрукт был изуродован до неузнаваемости. Шошана бросила взгляд на Роунэна. Он снимал золотистое печенье с решетки над печью. Запах был такой, что у нее потекли слюнки.

– Вот, – сказала она, протянув ему то, что осталось от ее манго. Он взял, ничего не говоря, и с непроницаемым лицом положил ее произведение на блюдо с фруктами, которые очистил сам.

Шошана думала, что они будут завтракать в доме, за обеденным столом, но Роунэн пригласил ее жестом сесть на каменную скамейку, расположил блюдо между ними и, подставив лицо утреннему солнцу, взял кусочек фрукта.

Она последовала его примеру.

Шошане доводилось пробовать самые изысканные в мире кушанья, есть в самых, изысканных местах, из изысканной фарфоровой посуды, изысканными столовыми приборами. Но никогда еще она не ела ничего более вкусного.

Ей нравилось все, абсолютно все в том, как живут обыкновенные девушки. И она не считала себя безнадежной в домашних делах!

Глава четвертая

Через несколько минут Шошана заметила, что Роунэн, который ел с завидным аппетитом, был задумчив, погружен в себя и столь же упорно не стремился к общению с ней, как она стремилась к общению с ним.

– Вам понравился завтрак? – спросила Шошана.

Он коротко кивнул, и она решила продолжить разговор:

– Расскажите мне о себе.

Он взглянул на нее, потом отвел взгляд.

– Мне нечего рассказывать. Я солдат. Это значит, что моя жизнь на девяносто девять процентов состоит из чистейшей скуки.

– А на один процент из чего?

– Из кромешного ада.

– О! – воскликнула Шошана, искренне заинтригованная. – Кромешный ад! Как интересно!

– Лучше бы вам не произносить этих слов, – сказал он.

– Ад, ад, ад! – весело повторяла она, наслаждаясь тем, что дразнит Роунэна.

Он строго взглянул на нее. Она улыбнулась в ответ.

– А что было самым захватывающим из того, что с вами случалось? – спросила она, когда он закрыл глаза, подставил лицо солнцу и откусил кусочек печенья, явно не собираясь отвечать на ее вопросы.

Он ответил, не открывая глаз:

– Я натолкнулся на медведя-гризли, когда был в Канаде, где проводились тренировки по выживанию в горах.

– Правда? – выдохнула Шошана. – И как это было?

Это было даже интересней, чем в кино. Она живо вообразила, как Роунэн голыми руками бросает медведя на землю.

– Он убежал в одну сторону, а я в другую.

Она нахмурилась, разочарованная.

– Не очень интересно!

– Посмотрел бы я на вас!

– Я бы хотела увидеть канадские горы. Они красивые? Там есть снег?

– Красивые, и снег там есть.

– А какой он, снег? – задумчиво спросила она.

– Холодный.

– Нет, не на ощупь.

– Он все время разный, – сказал Роунэн. – Когда холодно, снег легкий и похож на замерзшую пыль. Когда становится теплее, он тяжелый, мокрый и липкий и из него можно что-нибудь вылепить.

– Например, снеговика?

– Ну да. А я строил из него жилище.

– А какой снег больше подходит для катания на санях?

– Холодный, сухой. Что вы знаете об этом?

– Ничего. Я видела это по телевизору. У меня всегда было тайное желание увидеть что-то не такое, как здесь, более красивое.

– Не знаю, есть ли на свете что-то более красивое, чем здешний ландшафт, – сказал он. – Там другой тип красоты. Она более суровая и напоминает людям о том, как они ничтожны и как могущественна природа. – Роунэн вдруг решил, что слишком разговорился. – Я не сомневаюсь, что ваш муж отвезет вас туда, раз вы так этого хотите, – внезапно сказал он.

Наступила ее очередь взглянуть на него. Принцессе не хотелось, чтобы ей напоминали в этот момент, что в ее жизни вскоре возникнет какой-то муж.

– Я совершенно уверена, – проговорила Шошана, – что принцу Махейлу так же интересно кататься по снегу на санях, как учить буйвола танцевать чечетку.

– А он разве не любит путешествовать? Узнавать что-то новое?

Шошану вдруг охватила паника.

– Понятия не имею, что он любит, – сказала она сдавленным голосом и уставилась в тарелку, едва сдерживая слезы. Она вдруг поняла, что собралась навеки связать себя с совершенно незнакомым человеком.

– Эй, – сказал Роунэн, – только не плакать!

Она впервые после вчерашних событий со стрельбой услышала панику в его голосе.