Дом кукол - [27]

Занвил — он никогда не попросит — но две его картофелины святы. Этого еврея он знает еще со времен совместной работы в портновских мастерских Швехера. Он давно уже ничего не давал Занвилу, и тот уже думает, что Гарри бросил его. Нет. Не позволит он себе эту гнусность!

А архитектор Вайсблюм, знакомый Сани? Каждый день Вайсблюм караулит его около больничной комнаты. Невозможно пройти мимо него, не видеть его лицо попрошайки. Горе ему, что он видит архитектора в таком состоянии. Архитектор понимает чувства Гарри и пользуется этим: он следит за ним, как заискивающая собака. Если он тронет эти две картошки архитектора, кто знает, когда представится еще возможность дать ему что-нибудь?

Из жилищ немцев прорываются пьяные голоса. Голоса проникают через деревянную дверь кухни и доходят до больничной комнаты.

В таких случаях Гарри бежит в жилую часть помещения, взбирается на третий ярус нар, укрывается там. Лучше всего быть начеку. Никто заранее не может угадать, какие штучки выкинут эти немцы во время пьянки. Вот, например, в лагере Сакрау, пьяные немцы поймали еврейского старосту, красивого парня из Берлина, и завели его к себе. А вечером, еще до возвращения лагерников с работы из «бауштеле», бросили в барак — удушенного и раздетого; тело его представляло собой мозаику из синих пятен и кровоподтеков.

Чахлое дерево у стены помещения покрыто вареной картошкой в мундирах. Перед глазами Гарри один картофель. Каждый листочек — картошка. Трудно отвести от них глаза. А на середине веточки, где остался один листик, теперь раскачивается картошка с бугорком, та, которую он положил в конуру Тедека. Эта картофелина так и вращается перед его глазами, раздражает его, подмигивает ему, уговаривает его, обвораживает с такой силой, что невозможно устоять перед искушением. Но внезапно бугорок на картофелине принимает облик головы Тедека. Гарри вглядывается в это видение. Из глазниц скелета Тедека вдруг проступает взгляд голубых глаз Даниэлы умоляющие просящие пощады глаза.

…Летние дни в гетто. Юденрат распределил пустующие участки земли среди домов гетто на маленькие наделы, чтобы евреи их обработали и засеяли. В народе эти наделы почему-то называли «жалки»; каждый мог взять себе в аренду такой надел, но желающих было немного, так как считалось, что пока вырастет спелый помидор, закончится война, и убыток не вернешь. Нет! Это не дело. «Люди юденрата это изобрели, чтобы тянуть с нас копейку!» — говорили евреи гетто.

Хаим-Юдл, все заботы которого сосредоточены вокруг своей «виллы», чтобы там, не дай бог, не ощущался голод, поспешил взять у юденрата в аренду такой «надел». Взял просто так. Ведь лежат же у него куски меха, пусть валяется и кусок земли, кричал он в ухо глухой жене. Хаим-Юдл не знал, сколько труда надо вложить, чтобы «вытянуть» из земли помидор и красную редиску. И в конце концов получилось так, что у него арендовала этот участок Даниэла.

То были самые ясные и солнечные дни в гетто. Тогда казалось, что все вокруг не так уж плохо. Небо над ними было бесконечное, свободное. Даниэла и Тедек раскопали и забороновали участок, засеяли его, напоили влагой. Пробились первые побеги розовой редиски, зеленого горошкa в стручках, помидор, картофеля.

Да, то были самые хорошие дни в гетто…

Участок Хаим-Юдла был для них как чудесный сон, в котором милостиво управляет ангел смерти. В последнюю ночь жизни он дает взглянуть на солнечный свет, которого никогда больше не увидишь.

Каждое воскресенье Гарри приходил к ним на участок. Они вместе сидели на каменной скамейке, сооруженной Тедеком, и Даниэла набивала ему карманы овощами из их урожая в подарок Сане. Уходя к себе, в еврейский квартал номер один, он поворачивал к ним голову, издали смотрел, как они стоят рядом.

Что там теперь у Даниэлы? Хорошо, что она работает в сапожной «особого назначения». Эта мастерская застрахована от неожиданностей, от беды. Все это благодаря Вевке, отцу Тедека. Такой чудесный человек этот Вевке! Как хорошо, что в гетто еще есть такие люди Даниэла находится в верных руках. Нечего беспокоиться. Саня тоже работает в хорошей мастерской. Мастерские Вильдермана считаются наиболее спокойным рабочим местом. Тут есть еще одно преимущество: Биянка, ее двоюродная сестра, руководит там работой, а это, без сомнения, поможет Сане. Теперь ясно, как все удачно сложилось. Нет нужды тревожиться. Сегодня он оставит Тедеку на вечер полную порцию супа. А три картошки Тедек сможет взять с собой утром на работу. Каждый день он будет отдавать Тедеку часть своего супа. Он поделится с ним поровну, для него это как святой обет. Он удивляется, как он раньше до этого не додумался.

— Яага! Яага!..

Голос прорвался через окно, со стороны немецких домов. Он поднял глаза и увидел красивую женщину с золотистыми волосами. Она стоит без движения и смотрит на него. Одета она в женский военный мундир. Шапочка — лодочка набекрень на пышных светлых волосах; под мышкой у нее хлыст из тусклой кожи. Кто знает, сколько времени она стоит так и смотрит на него?

Это, скорее всего, любовница начальника лагеря. Как это она тут появилась, у стены? Как это он не почувствовал ее прихода? Она стоит без движения, смотря ему прямо в глаза. Он хочет убежать, оторваться от решетки, но ее взгляд, словно приковал его к месту.