Дом и война маркизов короны - [88]

Дернулась от окна одна витая волосом веревка, другая… Каждый из пажей, следящих за своими кусками пространства, почти одновременно прислал сигнал — вошли. Быстро что-то… Полсотни тысяч войска в трое ворот… Может, их меньше вошло, а остальные выжидают? Или заметили засады за городом и туда часть войск отвлекли? Опять дергают, и опять оба, дружно. И ведь предупреждены, чтобы не сговаривались, друг друга не подзуживали… Как бы то ни было — пора. Пора созидать, воплощать в жизнь задуманное. Мир на этом стоит, а мы и есть миряне в большинстве своем, отнюдь не жрецы.

— Жрецы, приготовились! Рожечники… Музыка!!! Открыть ворота, дружина, к бою!

Взревели двадцать полковых рогов, усиленные стараниями войсковых жрецов: та, та-ти-та-та, та, та-ти-та-та, та! И еще раз, и еще повторился боевой клич маркизов Короны, и началась резня.

Шесть полков Рокари Бегга и шесть полков Марони Горто покинули свои укрытия за городом и ринулись в город, втаптывая в кровавую грязь редкие заслоны варваров. Те, конечно, ожидали возможное нападение со стороны имперских, но не так скоро! По три полка развернулись в оборонительные заграды возле всех четырех городских ворот и уже изнутри вступили в бой с туроми. Но у них был жесткий приказ: сечей не увлекаться, силы не размывать. Тем временем, услышав условленный трубный рев, во всех зданиях города обнаружили себя воины засадных полков. Конечно, случалось и так, что в крупных и богатых домах оказывалось по сотне и более воинов туроми, справиться с ними десятку ратников, пусть даже трезвых и хорошо вооруженных — безнадежное дело, но в соседних домах могло и вовсе не оказаться вражеских воинов, или один-двое… И на сей счет воины имели исчерпывающие указания, а также и опыт…

На подворье купцов Рагза из западных провинций нацелилась двойная сотня пеших отрядов туроми, и случилось так, что в самый разгар грабежа, в потайных покоях, пятеро лихих вояк туроми наскочили на засаду имперских. Пять против пятнадцати: четверо и пикнуть не успели — полегли под ножами и стрелами. Но самый бедовый отбился в рукопашной, уклонился от швыряльных ножей и каленых стрел, выбежал из покоев, свистом и криками сзывая подмогу. И тоже пал, бездыханный, не успев обрадоваться подоспевшей на свист помощи. Но в соседних домах также притаились люди маркиза, как правило, то были воины того же полка, не приученные оставлять в беде своих. Из трактира «Слеза на прилавке» выскочил полный десяток воинов с десятником во главе, из частного дома напротив еще десяток… Рога прозвучали, и воинственной душе уже ничто не мешало рваться в драку! Долой засаду, даешь добычу!

— Вперед, драконы! Круши шакалов! — Из соседних домов подбежали две пятерки Унылого полка и встали плечом к плечу с драконами, совершенно не смущаясь огромным численным перевесом туроми. Но яростно взвыли, почуяв помощь своих, окруженные в покоях ратники маркиза и вдесятером — пятеро из пятнадцати пали уже — пошли в атаку, на прорыв, на воссоединение со своими. Все они были пешие, ибо — как спрячешь лошадей в тесном пространстве?. Тем временем по улице мчалась галопом полусотня полка зеленых — развернулись и сходу в бой! Отряд туроми, несмотря на обильные и быстрые потери в своих рядах, все еще численно превосходил соединенные силы имперских десяток и пятерок, но очень трудно бывает перестроиться от беззаботного грабежа и безопасного насилия к смертному бою, да еще с этими бешеными, не знающими жалости имперскими!

Две силы сшиблись, визжа и хохоча, и убивая, и умирая, и роняя пену с бород, мечи и секиры словно бы состязались меж собою: кто больше отворит наружу крови человеческой! Глянь-ка: она у имперских красная — и у туроми красная. В лужах смешалась — не отличишь!

— Держись, пехота! — Это еще полусотня конных драконов прискакала проведать своих, с другого края улицы… И туроми не выдержали, побежали. Не потому, что надеялись бегством спастись, а потому что утратили самое важное достоинство в бою: разум. А разума нет — и дух из тебя вон! Беги, беги, стрела достанет…

Рапан Топор быстрее всех своих сподвижников постиг засаду, и он уже не чаял вырваться из ловушки — имперские не дураки, наверняка и там, по пути к воротам, силков понаставили. А вот не лучше ли повоевать напоследок и не попытаться захватить магистрат: там ведь реет личное знамя этого подлого маркиза, лазутчики, стало быть, не соврали: там он! Три тысячи воинов Рапана — личная его гвардия — скопилась на площади, чтобы дать последний бой, как это и положено настоящим мужчинам… А в случае везения — захватить магистрат и еще сколько-то отсидеться, на войне ведь всякое случается, особенно если правильно распорядиться временем и собственными силами.

И точно, там он, маркиз проклятый!

Не утерпел Хоггроги и сам решил помахать мечом на ратушной площади, тем более, что увидел он здоровенного мужика в латах на имперский манер: шлем, кольчуга, поверх кольчуги зипун с пластинками — противу мечей, наручи, поножи… Все потому, что любит и холит свое тело Рапан Топор, ибо оно для него — точно такое же оружие, как и меч. А голова для вождя и того ценнее. Худощавый — но плечи немногим уже, чем у самого Хоггроги… Добыть, непременно добыть! Хоггроги пешим продирался через всю площадь, телохранители перли рядом, постригая мечами и стрелами все живое на своем пути, уверенно и бесстрашно шли, держа лишь необходимую дистанцию, чтобы ненароком не попасть под меч его светлости!