Дом - [2]

Шрифт
Интервал

Оля: Дорогой, еще раз обращаю твое внимание, что мы говорим не про какой-то там дом, а про совершенно конкретный. С ограниченным метражом. Гулять по нему — это, согласись, перебор. Относительно того, что мы останемся вдвоем. Поверь, мне без Ули и Славы будет плохо в любом случае. Тебе тоже. В доме или в квартире — значения не имеет. И вообще, не надо пропускать мимо ушей то, что я тебе говорю. Она очень обиделась. Считает, что мы во всем ограничиваем её свободу и далее весь набор. Говорит, что у Никиты собирается весь класс.

Игорь: Знаю я эти сказки про весь класс.

Оля: Из личного опыта?

Игорь: Естественно. Что ты мне предлагаешь делать? Отпустить ночевать к семнадцатилетнему парню семнадцатилетнюю девочку?

Оля: Я предлагаю тебе с ней поговорить. Серьезно и по-взрослому. Только я тебя прошу именно по-взрослому. Меня она не слушает.

Игорь: Не учи меня, ради бога, как разговаривать с дочерью.

Оля: Да я тебя не учу, просто ты очень раздражаешься, когда она начинает говорить про Никиту.

Игорь: Меня вовсе не раздражает никакой Никита. Меня раздражает, когда она начинает про него говорить, как в каком-то сериале. И лицо сразу становится такое… какое-то взрослое, чужое, а сама даже…

Оля: Вот особенно не говори, что она «сама даже школу не закончила». Лучше посоветуйся с ней по поводу дома. Спроси её мнение.

Игорь: Я и так собирался.

Оля: Вот и прекрасно.


Входит Ульяна, идет прямиком к Игорю.


Ульяна: Папа, будь человеком, а? Отпустите меня, пожалуйста, к Никите. У него родители в отпуск уехали, и он собирает весь наш класс. Я вам всё время звонить буду. Я тебя просто умоляю! Ты хоть представляешь, как мне это важно? Это же последний год в школе.

Игорь: Иди, пожалуйста. Кто же тебе запрещает?


Уля недоверчиво смотрит на него, даже теряется на секунду.


Ульяна: Ты не шутишь? Нет, ты серьезно?

Игорь: Абсолютно. Ты же сама говоришь, что будет весь класс. Во сколько за тобой заехать?

Ульяна: В смысле — заехать?

Игорь: В прямом. Во сколько тебя забрать? В десять?


Уля смотрит на него.


Игорь: Хорошо, в одиннадцать. Так пойдет?


Уля садится на диван, отворачивается к стенке.


Ульяна: Мне семнадцать лет, понимаете? Не десять!

Игорь: Именно то, что тебе семнадцать, я и понимаю.

Ульяна: Никого родители так не опекают, никого! Всех отпустили. Многие даже и не отпрашиваются. Просто предупреждают. Надо мной уже даже не смеются, надо мной издеваются. Знаете, как меня называют в классе?

Оля: Я этого знать не хочу. Но мне интересно, какие вообще могут быть вечеринки и гости, когда у тебя экзамен в понедельник? Кто-то еще, помнится, собирался в Москву, поступать. Зачем мы нанимаем репетиторов, тратим деньги, если ты все равно не собираешься готовиться?!

Ульяна: Причем тут экзамен? Просто вы мне не доверяете. Я вас, что, когда-нибудь подводила? К тому же вы будете знать, где я ночую. Я же не скрываю ничего! Чего вы боитесь? Что со мной могут сделать, чего я такого не знаю…

Игорь: Уля. Успокойся. Я серьезно. Уля, развернись, я с кем разговариваю? (Уля поворачивается, но демонстративно смотрит вниз.) Послушай меня. Я тебе полностью доверяю, считаю взрослой и самостоятельной, но никуда с ночевкой ты не пойдешь. Это не обсуждается. До половины двенадцатого — пожалуйста. Даже до двенадцати — но это край. Дальше я торговаться не собираюсь. Точка. Можешь не продолжать, я не мама. А чего мы боимся, ты и сама прекрасно понимаешь.

Ульяна: Вот только не начинайте опять, а? Я это уже миллион раз слышала. Я уже все поняла.


Уля расстроена. Игорь встает, прохаживается по комнате, и бросает вскользь:


Игорь: Я вообще-то по более серьезному поводу хотел с тобой поговорить. Это имеет значение для всех.


Уля не реагирует, но как-то замирает, прислушиваясь.

Ульяна: Тебе неинтересно?


Уля не может решиться, в конце концов бурчит, будто нехотя:


Ульяна: Ну.

Игорь: Что значит — «ну»?

Ульяна: Ну, интересно.

Игорь: Хорошо. Отнесись серьезно, от твоего мнения тоже будет зависеть, какое решение мы примем. Это важно. Для меня, мамы, Славы и, конечно, тебя.

Ульяна: От моего мнения в этой семье вообще ничего не зависит. Это же ясно.

Игорь: Мне сегодня предложили купить дом.

Сцена вторая

Михаил: Дом? Ты с ума сошел? Нет, я, конечно, не хочу тебя отговаривать, но… Ты уверен? Скажи, ты хорошо подумал?

Игорь: Я подумал.

Михаил: Этого недостаточно! Надо про это ого-го как подумать! Ты как маленький, ей богу! Дом захотелось! Какой тебе дом?

Игорь: Ты думаешь, я не понимаю, что дом — это не для меня? Понимаю. Ты абсолютно прав. Я даже сам так и сказал, когда мне предложили. Так и сказал: это не для меня, я не потяну! Я городской житель, какой мне дом?

Михаил: Но… (Интонация, требующая продолжения.)

Игорь: Но пообещал посмотреть. Я думал, что посмотрю и с легким сердцем откажусь. И съездил. Съездил… Как тебе объяснить? Это должен быть мой дом. При всем том, что я понимаю всю абсурдность такого желания. Но я, оказывается, всегда мечтал об этом, просто не думал, как о чем-то возможном. Но всегда мечтал. Даже покупая свою самую первую маленькую однокомнатную квартиру, я о ней думал как о доме и обустраивал как дом. Всегда ведь говорят: «Я пошел домой», никто не говорит, что пошел в квартиру. Это не случайно. А это… настоящий дом. Не какой-то там, с пошлыми башнями. Нет, не думай. Простой двухэтажный, довольно старый, небольшой. Если бы ты увидел, ты бы меня сразу понял. Когда мне предложили купить дом, я сам подумал, что это глупости. Но съездил, посмотрел — и всё. Я хочу, чтобы у меня был дом.


Еще от автора Евгений Валерьевич Гришковец
Рубашка

«Рубашка» – городской роман. Очень московский, но при этом примиряющий Москву с регионами. Потому что герой – человек провинциальный, какое-то время назад приехавший в Москву. Это короткий, динамичный роман о любви. Один день из жизни героя. Ему от 30 до 40 лет. Есть работа, есть друзья, есть сложившаяся жизнь и… Любовь, которая сильно все меняет.


Театр отчаяния. Отчаянный театр

Роман называется «Театр отчаяния. Отчаянный театр». Эта объёмная книга написана как биографическая история, но главным героем романа является не человек, или не столько человек, как призвание, движущее и ведущее человека к непонятой человеку цели. Евгений Гришковец.


«Весы» и другие пьесы

Пьесы, вошедшие в этот сборник, как и все произведения Гришковца, имеют отношение к современнику, к человеку переживающему, думающему, внимательному. Здесь есть монологи, которые Гришковец исполняет на сцене сам, и пьесы, написанные для постановок в театрах в привычном понимании этого слова. Есть хорошие люди в непростых обстоятельствах, есть тревоги, волнения, радость, забота, трудный выбор… и обязательно надежда. P.S. Не пугайтесь слова «пьесы» на обложке.


Асфальт

«…Я знаю так много умных, сильных, трудолюбивых людей, которые очень сложно живут, которые страдают от одиночества или страдают от неразделенной любви, которые запутались, которые, не желая того, мучают своих близких и сами мучаются. То есть людей, у которых нет внешнего врага, но которые живут очень не просто. Но продолжают жить и продолжают переживать, желать счастья, мучиться, влюбляться, разочаровываться и опять на что-то надеяться. Вот такие люди меня интересуют. Я, наверное, сам такой»Евгений Гришковец.


Как я съел собаку

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Следы на мне

Читая книгу Гришковца, очень легко почувствовать себя автором, человеком, с которым произошло почти то же самое, что и с его героями. Гришковец рассказывает о людях, сыгравших важную роль в его жизни. Какие-то истории, какие-то события — ничего экзотического.Впечатления и переживания, которые много важнее событий. И внимание обращается уже не к героям, а к своей собственной жизни. К себе.