Наконец Мейзи отвернулась к отцу и принялась рассказывать ему о приятеле, которого она в тот день встретила и о рассказанных им новостях. И тут, когда Джон получил наконец долгожданную возможность поговорить с Аллегрой, у него словно отнялся язык. Перехватив его умоляющий взгляд, девушка улыбнулась.
— О погоде, — подсказала она. — Еще можно обсудить последнюю театральную премьеру или заняться подбором общих интересов. Последнее беспроигрышный вариант.
Джон рассмеялся.
— Не потому ли, что в крайнем случае всегда можно сойтись на том, что мы оба обожаем собак и не любим кошек?
— Разумеется, — серьезно ответила Аллегра.
— Я слышал, что очень удобная тема для разговора — катехизис.[1]
— О да! Но, к сожалению, я в нем не сильна.
— Я тоже, — признался Джон.
— Лучше вам его подучить. Чтобы нарушать правила, нужно, как минимум, их знать.
— Ну что же, — улыбнулся Джон. — Давайте нарушать.
Боюсь только, как бы хозяева не приняли нас за сумасшедших.
Пальцы Аллегры, тянувшиеся в этот момент к бокалу, слепо ткнулись в хрусталь, и бокал, прокатившись по столу, со звоном разбился об пол. Мейзи с отцом как по команде повернули головы.
— Простите, мистер Уоттермен, я такая неловкая — Ну что вы, Аллегра, сущие пустяки, — замахал тот руками.
Джон наклонился к ней через стол.
— Плохая примета, — шепнул он. — Вы верите в приметы?
— Нет. Знаете, как говорится: «Хуже уже не будет».
Она снова повернулась к Уоттермену, и Джону ничего не оставалось, как завести разговор с Мейзи. Стараясь не упустить нить беседы, он пытался вспомнить, где он слышал эти слова раньше. Наконец его осенило. Ну конечно же: ответ Сигрдривы в Вальхаме, когда Сигурд предложил ей расстаться.[2]
«Неужели она имела в виду?» — подумал он, но тут Мейзи спросила его о каком-то новом спектакле, разговор плавно перешел на музыку, и Джон признался, что обожает ее.
— После обеда попросим Аллегру сыграть нам Встав из-за стола, все отправились в гостиную — обычай, по мнению Уоттермена, предпочитавшего выпить вина и выкурить сигару, совершенно варварский.
На этот раз, впрочем, он нашел его даже полезным, поскольку абсолютно не представлял себе, о чем бы он стал говорить с юным Сигрейвом. Как выяснилось, юноша даже в бридж играть не умел. Поэтому игра Аллегры пришлась как нельзя более кстати.
«А все Мейзи, — вздыхал про себя Уоттермен. — Ох уж эти девичьи капризы! Стоит повстречать симпатичного парня, и начинается!»
Аллегра играла прекрасно, насколько это возможно для любителя. Она исполнила кое-что из современного, немного Дебюсси, Штрауса, Скрябина и, наконец, перешла к «Патетической» Бетховена. Музыка, исполненная безграничного величия и печали, разлилась по комнате, как могучая яростная лавина, и вдруг Аллегра сбилась. Ее пальцы соскользнули с клавиатуры, и она, повернувшись к Мейзи, натянуто рассмеялась:
— Видишь? Опять не дают.
И, не дожидаясь ответа, заиграла снова. На этот раз — странную причудливую мелодию, легкую и верткую, как полет птицы. Она кружилась и парила по комнате, пока, достигнув вершины, не рассыпалась вдруг на отдельные звуки и не исчезла. Ничего похожего Сигрейв никогда раньше не слышал. Аллегра рассмеялась и встала из-за рояля. Несмотря на улыбку, она выглядела испуганной и несчастной. Джон услышал, как Мейзи тихо сказала ей:
— Ну зачем? Ты ведь сама знаешь, что не надо было.
— А что вы играли? — с интересом спросил Джон.
— Так, — неохотно ответила Аллегра. — Кое-что собственного сочинения.
Вмешался Уоттермен, и разговор ушел в сторону.
А ночью Сигрейву снова приснился Дом.
* * *
Джон обнаружил, что он несчастен. Собственная жизнь более не казалась ему терпимой. До сих пор ко всему, что с ним происходило, он относился как к неизбежному. Но до сих пор ему не с чем было сравнивать. Теперь все вдруг изменилось. Его мир расширился, и он прекрасно понимал почему: в его жизни появилась Аллегра Керр.
Он полюбил ее с первого взгляда. И что же ему было теперь делать?
В тот вечер он был слишком возбужден и взволнован, чтобы думать о будущем. Он даже и не попытался назначить Аллегре свидание или договориться о встрече. Поэтому, получив от Мейзи приглашение отправиться с ней за город на уик-энд, пришел в самый настоящий восторг. Однако его ждало разочарование — Аллегры он не увидел. Мейзи упомянула вскользь, что подруга уехала погостить к кому-то в Шотландию, и Джон не решился даже спросить, когда она возвращается. Уик-энд был безнадежно испорчен. Джон, казалось, нарочно не замечал того, что бросалось в глаза, а Мейзи, обычно прямолинейная, так и не решилась прояснить ситуацию. В результате она вела себя настолько неестественно, что даже показалась Джону высокомерной.
Судьба, однако, распорядилась так, что Джон все же встретился с Аллегрой. Это произошло в городском парке.
Была суббота, около полудня. Джон увидел ее издали и был уверен, что его сердце не выдержит и разорвется на месте. Он боялся, что она его забыла. Как оказалось, боялся напрасно.
Она подождала его, и они бок о бок медленно двинулись по дорожке. Он чувствовал себя до смешного счастливым.
— Вы верите в сны? — неожиданно для себя спросил он.
