Дом голосов - [16]
В течение бессонной ночи психолог принял решение: утром он позвонит доктору Уолкер и скажет, что ему очень жаль, но он вынужден отказаться от поручения. Да, так будет разумнее всего. Но когда занялся рассвет, в его мыслях все еще царила сумятица. Он определенно не сможет успокоиться, пока не разгадает тайну, а главное, не сможет отделаться от этой истории, пока не выяснит, в чем была его ошибка.
Он вышел из дома очень рано, торопливо поцеловав Сильвию на прощание. Чувствовал, как жена провожает его взглядом до самых дверей, но, к счастью, она не стала задавать вопросов.
Джербер вернулся в свой центр.
Там был только служитель, занятый уборкой. Джербер затворился у себя, чтобы на свежую голову пересмотреть видеозапись предварительной встречи с Ханной Холл. Утро вечера мудренее, твердил синьор Б., побуждая его встать пораньше и повторить школьные уроки. Он был прав, и у Пьетро действительно вошло в привычку откладывать самые важные в жизни решения до первых утренних часов.
Он был уверен, что, пересмотрев запись, поймет, в чем ошибся накануне вечером.
Но когда он добрался до спорного места, ничего не прояснилось, наоборот, еще больше запуталось. Вечером ему удалось увеличить фотограмму и поставить ее в фокус, пусть даже и уткнувшись носом в монитор. На сей раз не удалось повторить счастливую комбинацию движений и действий.
В результате он уже не был так уверен, что женщина написала печатными буквами имя ИШИО.
Отказавшись от дальнейших попыток, он горестно вздохнул. Через час Ханна Холл позвонит в домофон, а он так и не выработал никакой стратегии, не знает, как подступиться к этому случаю. Более того, он вовлечен личностно и эмоционально. Хотя ситуация не сравнима с той, когда психолог и пациент сводят на нет дистанцию, необходимую для лечения, Пьетро Джербер уже не был уверен, что он в достаточной мере объективен.
Ему оставалось очень мало времени, чтобы принять решение.
На вывеске старинного кафе «Ривуар» на площади Синьории было выведено золотыми буквами: FABBRICA DI CIOCCOLATA A VAPORE[3]. Заведение с давней историей, расположенное на первом этаже палаццо Лависон, было основано в 1872 году.
Оно спасало не только от холода этой унылой зимы, но и давало благословенный приют обонянию.
Пьетро Джербер стоял у стойки, упиваясь запахами свежей выпечки, лелея в руках чашечку кофе.
Сквозь витрину увидел, как она свернула на площадь с улицы Ваккеречча. Черное пятно позади группы туристов, бодро шагавших к Уффици. Ханна Холл была одета так же, как накануне: свитер, джинсы, сапожки; сумка на длинном ремешке. Волосы так же собраны в хвост, и опять же, одежда никак не соответствовала сезону.
Джербер через стекло мог незаметно наблюдать за ней. Вообразил, как стучат ее каблуки по мостовой, омытой дождем, некогда покрытой флорентийской керамической плиткой, чтобы походка дам казалась более легкой.
Видел, как она вошла в табачную лавку и деловито встала в очередь. Когда подошел ее черед, указала на одну из пачек, выставленных за прилавком, потом порылась в сумке, вытащила несколько смятых банкнот и горстку монет и все это вывалила перед продавцом, чтобы тот помог ей разобраться с незнакомой валютой.
Эти неловкие движения, в которых выражалась неуверенность, а также и неспособность принять участие в сложной игре жизни, убедили Пьетро Джербера в том, что ей следует предоставить еще один шанс.
Она не такая, как прочие игроки, сказал себе психолог. Она вступила в игру с заведомо невыгодной позиции.
Может, и нет в ней ничего дьявольского, как он подумал, просмотрев видеозапись. Может, ей в самом деле нужно, чтобы кто-то ее выслушал. Иначе она бы не отправилась в путь с другого конца света, чтобы выяснить, была ли реальной такая трагедия, как убийство ребенка по имени Адо, а главное, несет ли она за это какую-либо ответственность.
— Какие сигареты вы курите? — спросил он через некоторое время, когда Ханна прикурила первую, усевшись в то же креслице, что и в первый раз.
Женщина подняла взгляд от огонька зажигалки.
— «Винни», — ответила она, вытащила из сумки пачку «Винфилда» и показала доктору. — Сигареты австралийские, мы их у себя так называем.
Воспользовавшись тем, что она открыла сумку, Джербер разглядел там листок из блокнота, на котором Ханна написала имя Ишио.
— Вам нравится курить? — спросил он, чтобы отвлечь внимание Ханны от своего неуместного любопытства.
— Да, но приходится себя ограничивать. И не потому, что это вредит здоровью, — уточнила она. — В моей стране это дорогое удовольствие: пачка стоит почти двадцать евро, а в ближайшее время правительство собирается вдвое повысить цены, чтобы заставить всех бросить курить.
— Стало быть, здесь, в Италии, вы можете безудержно предаваться страсти, — заметил Джербер. Но женщина взглянула на него недоуменно. Психолог забыл, что Ханна лишена чувства юмора, и это позволяет диагностировать шизофрению.
