Дом для пилигримов - [24]

Но глухой мерный рокот продолжал звучать в его голове. Хлопнул вдруг над ним тугой белоснежный парус, и ...

Красавица-шхуна, подгоняемая утренним бризом устремилась вперед к едва-едва розовеющей полоске солнца на горизонте. И Старик шел по палубе этой шхуны, вглядываясь в лица сотен несчастных детей, взгляды которых тоже были устремлены на него - с надеждой.

Ветер вдруг рванул, и шхуна понеслась, вздымаясь над пенными бурунами. Солнце, до того медленно выбиравшееся из глубин океана, теперь, казалось, выпрыгнуло из него, влекомое неведомой силой, и перед шхуной в сиянии брызнувших из океана лучей открылся остров.

Как будто легкий вздох пролетел над палубой. Старик выпрямился и устремился к носу рванувшегося навстречу острову корабля. Словно библейский пророк, шел он сквозь море детей, и дети старались коснуться его и шли за ним, одухотворенные и возвышенные. Какой-то мальчик в инвалидной коляске, коснувшись ладони Старика, вдруг поднялся. И никто не удивился этому, да и сам мальчик, казалось, не заметил свершившегося чуда, а лишь устремился за Стариком к Острову. Их Острову. Рядом со Стариком шел Чекушка с иконописным лицом в своей знаменитой тельняшке, тихо улыбался Седой и прижималась к плечу любимого покорная Любка, и Иван, округлив рот, смотрел восхищенно на приближающийся Остров.

Шхуна, казалось, уже летела над волной. Остров приближался, вырастал, надвигался. И, совсем как в Чекушкиной картине, вздымались на нем гранитные скалы, сверкая ледниками, клубились горные реки, бился в расщелине весь в бриллиантовых брызгах водяных капель водопад, ловили в спокойных озерах рыбу рыбаки, и на песчаном берегу стояли рядом гривастый лев и пугливая лань...

Эпилог.

Больница. За стеклянной больничной дверью стоит Чекушка, испуганно глядя на Любку, поджидавшую его у входа вместе с Иваном, крутящим от волнения головой. Обритая голова Чекушки делает его и без того большие глаза огромными, Он ухватился худой ручонкой за вырез тельняшки, с которой не расставался, и вопросительно вскидывает глаза на медсестру в белом халате.

- Ты чего испугался, это ж сестренка твоя... Ну же! - женщина распахивает дверь и подталкивает Чекушку к встречающим.

- Сестра... - беззвучно повторяет Чекушка. Любка молча протягивает ему раскрытую ладонь, и Чекушка осторожно вкладывает в нее свою ручонку.

- Ну, ты даешь! - хлопает его по плечу Иван и конфузится от строгого, не детского взгляда.

Они уже выходят на дорожку, как вдруг из двери выбегает доктор в накинутом наспех халате и останавливает их.

- Постой-ка, братец! - простуженным голосом произносит он, подходя к ним широким шагом. - Вот, возьми это и обязательно сохрани. Если б не эта штука... - он почему-то переводит взгляд на Любку, - в общем, еще немного прут пробил бы дерево насквозь и - в спину... Крепкое дерево, - он уважительно постучал пальцем по иконе, которую держал в руках.

Чекушка молча взял икону и кивнул доктору. Доктор улыбнулся одними глазами, и троица медленно двинулась по теннисной аллейке к чугунным витым воротам.

______

Белоснежный любимец Лешего ухаживая за пугливой голубкой, распушив хвост и призывно воркуя, толкнул крылом старое высохшее гнездо, прилепившееся за выступом башни. Гнездо накренилось, и из него выкатились заляпанные пометом бриллианты. Один за другим, ровно одиннадцать. Голубка вспорхнула, за ней поднялась вся стая и закружилась над покинутым домом-кораблем с одинокой башней, над дубовой рощей с речкой и горбатым мостиком через нее, над ржавым остовом военного корабля в заливе, над воротами со знаменитыми собачками, над зеленым извилистым пассажирским поездом, медленно удалявшимся от города по уходящим в бесконечность рельсам.

___________