Должность во Вселенной. Время больших отрицаний - [21]

Механик Ястребов стоял рядом, опустив голову, – переживал. Валерьян Вениаминович задумчиво глядел на него. Тот поднял глаза, криво усмехнулся: мол, что ж, теперь воля ваша.

– Ладно, – молвил Пец, – отнесите кабель на место, и на первый раз все. Не вас пожалел, не хочу с этого начинать. А еще замечу – безусловно, под суд. И это припомню. Ступайте.

– Спасибо, ой, спасибо вам… не знаю, как вас?

– Валерьян Вениаминович.

– Ой, спасибо, Валерьян Вениаминович! Да я ж никогда и ничего!.. – Механик радостно направился к ангару.

А Пец – смеясь в душе над собой: сибарит, ушел от скандала, нервы свои пожалел… – вошел в здание.

III

В коридоре первого этажа гуляли сквозняки, пахло маслом и горелой изоляцией; где-то гулко били по железу. На втором этаже было чище, уютней. Обшарпанные дерматиновые двери украшали новенькие таблички: «Бухгалтерия», «Главный энергетик», «ПКТБ», «Директор» (Пец подергал дверь: заперта), «Отдел снабжения». Из-за последней двери слышался нестройный гул.

Валерьян Вениаминович вошел – прямо в галдеж, перемешанный с сизым дымом. В обширной, на три окна комнате людей было не так и много, но все они – и сидящие за столами, и стоящие возле – переговаривались.

– Альтер Абрамович, когда же придут ртутные вентили? Ведь разнарядка давно утверждена!

– Мы запрашивали Дубну. Обещают во втором квартале.

– Послушайте, или мне курированием заниматься, или мне снабжением!..

– Надо ставить вопрос перед Вериванной, а Вериванна…

– Если во втором квартале, так вполне могут и тридцать первого июня отгрузить.

– Да в июне тридцать дней, побойтесь Бога!

– При чем здесь Бог, о чем вы говорите! Они все могут.

– Э, что Вериванна! Надо ставить вопрос прямо перед товарищем Документгурой. А уж товарищ Документгура…

«Ну, шарага!.. – прислоняясь к косяку, смотрел Пец. – Как ни в чем не бывало… А чего ты ждал? Чтобы они обсуждали здесь теорию неоднородных пространств? Снабжение – всюду снабжение, действительно, могут и тридцать первого июня отгрузить».

Троекратно с непривычной размеренностью прозвенел телефон. Грузный мужчина со скульптурным профилем римлянина и скептическими еврейскими глазами взял трубку:

– Давайте, жду… Рига? Алло, Рига!.. Здравствуйте, товарищ Коротков. Почему не отгружаете нам высоковольтные трансформаторы?.. Как кому, как куда! В Катагань, в филиал Института электростатики, заказ номер двести одиннадцать… Что? Ничего не понимаю. Тише, товарищи, я с Ригой разговариваю!

В комнате стихли.

– Мы давно вам перечислили все сполна, – упрекал мужчина собеседника в Риге дребезжащим баритоном, – а вы… Что-что?.. Бог с вами, товарищ Коротков, какая я девушка? С вами говорит заведующий отделом снабжения Приятель, мы же не первый раз беседуем. Что?! Вы не Коротков, вы его секретарша? Коротков будет через час?.. – Он с отвращением бросил трубку. Кто-то фыркнул. Кто-то сочувственно покачал головой.

«Ага, – приободрился Пец, – специфика все-таки себя показывает!»

– Невозможно работать, – сказал Приятель плачущим голосом. – Ну просто совершенно невозможно работать! – Он поднял глаза к двери, увидел кого-то входящего. – Александр Иванович, как хотите, но я в таких условиях бесперебойного обеспечения не гарантирую. Невозможно вести переговоры с поставщиками! Я ему, понимаете, о трансформаторах, а он: «Не щебечите, девушка!» Это я девушка, я щебечу. И в заключение оказывается, что баритон, который я принял за коротковский, принадлежит его секретарше, у которой на самом деле дискант. Как вам это понравится?

Валерьян Вениаминович оглянулся: рядом стоял рослый шатен с веселыми глазами и прямым мужественным носом; слушая снабженца, он обхватил нос пальцами, будто доил, потом отпустил; борт синего пиджака украшала красно-белая колодочка. Вот он какой, Корнев!

– Спасение утопающих, Альтер Абрамович, – сказал шатен, – как известно, дело рук самих утопающих. Доставайте скорее инверторы. Сейчас мы в зоне двукратной деформации, и то трудно общаться с внешним миром. А проникнем в десятикратные и выше, – там будут диалоги уже не баритона с дискантом, а инфразвука с ультразвуком. Без инверторов онемеем!

– Инверторы? – поинтересовался Пец. – Это вроде телемониторов, которые моменты забития гола растягивают?

– Да, только эти проще, для телефона. Те тоже привлечем, без телевизионного контроля здесь не обойдешься, – ответил Корнев, внимательно взглянув на Пеца. – А вы, простите, кто и к кому?

– К себе… и к вам. – Валерьян Вениаминович представился.

– О, я вас второй день выглядываю! Вот вы какой!

Рукопожатие. Корнев повернулся к сотрудникам.

– Минуту внимания, товарищи! Как вы знаете, с нового года мы больше не филиал ИЭ, а самостоятельный НИИ НПВ, Научно-исследовательский институт неоднородного пространства-времени. Позвольте представить вам человека, о котором вы, несомненно, слышали: Валерьян Вениаминович Пец, член-корреспондент Академии наук, теоретический первооткрыватель Шара и – директор нашего института!

Это было сказано звучным торжественным голосом, пожалуй, даже излишне торжественным – потому что все, кто сидел, встали, а те, кто стоял, выпрямились. Пец, обходя снабженцев и пожимая с бормотаньем «Оч-приятно!» их руки, чувствовал себя стесненно.