Доля слабых - [75]

Наконец, первые длиннохвосты, преодолев плотную завесу взбивающих воду залпов, добрались до берега и сходу полезли на выставленные вперед частоколом копья. Воины Безродных стояли на возвышении — Великая здесь подмывала восточную сторону, образуя небольшую кручу — поэтому, какое-то время, пользуясь своим преимуществом, людям удавалось сдерживать натиск пришельцев, отбрасывая наскакивающих зверей обратно в кипящую реку. Но одолеть массивных гигантов Ургам уже было нечем. К такому повороту событий в клане никто не готовился. Когда первый из великанов полез из воды на откос, ломая своей мощной тушей, казалось бы, крепкие копья, люди не выдержали и дружно задали стрекача, старясь укрыться в лесу. Так толком и не начавшееся сражение на этом закончилось, переродившись в кровавую бойню. Обезумевшие от страха Безродные, бросая оружие, в панике бежали прочь от реки, а чужеродная живая волна, не останавливаясь, все продолжала и продолжала выплескиваться на обреченный берег. Разномастные ряды явившихся из-за гор кровожадных захватчиков, ступая на твердую землю, сразу же устремлялись в погоню за новой добычей, постепенно скрываясь в лесу.

Наблюдавший за скоротечной битвой Арил, осознав горький смысл случившегося, изменился в лице. Нахлынувшее поначалу злорадство ушло, уступив место страху и боли. Чудовищная беда, выгнавшая их из родного края, сегодня пришла и в заречные земли. Теперь неудержимая всесокрушающая Орда угрожала не просто отдельному Племени, а всему, некогда мнившему себя полноправными и единственными хозяевами мира, разрозненному человеческому роду. Это уже был конец! Конец всем и всему! Арил едва не заплакал. Тоска накатила черной гнетущей волной, сердце сжалось. Обида сдавила душу.

Но сейчас горевать было некогда. Не все из пришельцев свернули к берегу. Часть чудищ, не желая сдаваться, продолжала преследовать уплывающих к северу родичей. Не обращая внимания на начавшие прилетать с последних плотов одиночные стрелы, твари упрямо взбивали хвостами воду. Нужно было грести.

К судьбоносной удаче для Племени и к несчастью пришельцев русло Великой на этом изгибе легло таким образом, что у восточного берега образовалась самая глыбь, где течение вод струилось особенно сильно. Попавшие в стремнину плоты сразу же прибавили в скорости, и отрыв от преследователей постепенно начал расти. Упорные твари еще какое-то время побарахтались на глубине и все-таки тоже свернули к берегу, отложив неминуемую встречу на будущее.

Дрожащий от небывалого напряжения Лис вытащил из воды весла. В груди жгло, сердце бешено колотилось, загустевший воздух царапал горло. Онемевшие пальцы не слушались — пришлось несколько раз встряхнуть кисти рук, чтобы вернуть чувствительность. Проведя ладонями по вспотевшим вискам, Арил размял пальцами затекшую шею, потом вытянул из-под себя ноги и во весь рост развалился на дне узкой лодочки. Беда наконец отступила — теперь можно было на время расслабиться и размеренно сплавляться на север, отдавшись на волю спасительного течения. Позади оставалась пока отступившая смерть. Впереди распростерла объятия неизвестность. «Что-то их теперь ждет…»

* * *

— Сынок, вот ты где! — какая-то расплывчатая фигура, отдернув шкуру и запустив внутрь бьющие по глазам, жалящие лучи утреннего солнца, возникла на фоне дверного проема и, продолжая издеваться над заспанным парнем, никак не хотела спускаться в землянку. — И как ты только умудряешься спокойно валяться в такую пору?

Наконец, немного привыкшие к свету глаза Троя позволили распознать в почтенного возраста женщине свою старую знакомую — мать одного его хорошего приятеля. Тарья — так ее звали — несмотря на года дряхлой бабкой не выглядела: русые с прядями седины волосы, серые укоризненно прищуренные глаза, сильные мозолистые руки, короткие, но крепкие ноги, не толстая. Трой ее недолюбливал — слишком любит болтать.

— Так спал я, — пришлось снизойти до ответа недовольному ранней побудкой охотнику.

— Везет тебе, — подхватила разговор тетка, — А я вот уже неделю нормально поспать не могу. Сначала Яр объявился и напустил страху, а затем уж и ты, своими вестями добил. Что там сейчас у Орлов…? Даже думать боюсь.

Тарья на какое-то время умолкла. Видать, все же не удержалась и унеслась мыслями к далекому захваченному поселку. Наконец, совладав с эмоциями, пожилая Тигрица печально вздохнула и перешла собственно к делу, которое и привело ее этим утром к землянке погибшего Зака:

— Послушай-ка, я ведь к тебе с чем пришла. Не могу уже здесь сидеть. И сердце, и разум домой тянут. Я как после праздника погостить у дочки осталась… ты же знаешь, она пятый год за одним местным замужем… так до сих пор никак обратно и не уйду. А времена пришли — сам видишь, какие. Срочно нужно домой возвращаться. Но дорога неблизкая — одна, боюсь, не дойду. — Тарья вперла молящий взгляд прямо Трою в глаза и с надеждой спросила: — Может, ты отведешь? Выручай соседку. Да и твои про тебя ничего ведь не знают. Небось думают — помер. Пойдем, обрадуешь матушку.

Неожиданное предложение женщины заставило Троя задуматься. Уже пятое утро подряд молодому Тигру приходилось встречать в землянке родителей низкорослого Змея, которые приютили еле живого товарища своего погибшего сына, как только парень очнулся, придя в себя после того сумасшедшего забега.