Доля слабых - [142]

Скорая Буря не волновала его совершенно. Пузырь, как еще называли объект охранения многие, находился вдали от опасных предгорных районов. Сюда отголоски стихии едва ли докатятся даже в малых своих проявлениях. Вот у стен, хоть у внешних, окружавших страну с трех сторон пятимильным отвесным барьером, хоть увнутренних, таких как Сарийские горы, находиться всю эту неделю не стоило — там-то будет трясти ого-го! Как он слышал, жители тех регионов уже перебрались подальше от скальных массивов. Все производство закрыто: каменоломни свернули деятельность, шахтеры вывезли оборудование из своих рукотворных пещер, металлурги разобрали огромные печи и тоже на время ушли. Все последние месяцы основные работы в стране кипели у стен. А как же? Самые доходные отрасли к горам жмутся. Там вся добыча, там материалы, руда. Суета, говорят, была знатная… И тем удивительнее показалось Кинтару послание, доставленное из центра на днях.

В письме, закрепленном печатью арасской охранной комендатуры, сообщалось, что из столицы со дня на день к «пустому кургану» явится не кто-нибудь, а сам Ангел Даниэль. Вот это был сюрприз, так сюрприз! Таких гостей здесь не ждали, уж точно. Старший сын Богини, по сути второе лицо в государстве, объект поклонения смертных не меньший, чем его великая мать, был птицей уж слишком большого полета, чтобы лично явиться всего лишь с проверкой. А, значит… Значит, цель высочайшего визита крылась совершенно в другом. В чем именно? Даже относительно вразумительного ответа на этот вопрос у Тинто не находилось, сколько бы он не ломал голову.

На первом посту все спокойно и тихо. Впрочем, как и всегда. Необычной была лишь серьезность солдат, разом вскочивших, заслышав его приближение. Также Кинтар обратил внимание на слишком уж чистую и опрятную форму четверки охранников — казенные плащи выстираны, сапоги блестят жиром. На лицах служак неприкрытый вопрос.

— Еще не приехал, — вместо приветствия сообщил Тинто своим подчиненным. — Можете расслабиться.

Служивые облегченно вздохнули, а Кинтар уже шагал дальше. На остальных заставах дела обстояли таким же образом, и, за неполные полтора часа завершив свой обход вокруг «пузыря», Тинто очутился с другой стороны караулки, которую недавно покинул. Следующая прогулка теперь предстояла лишь вечером, перед самым концом его смены. Начиналась пора дневного безделья.

Остановившись, чтобы сорвать травинку, пригодную для ковыряния в зубах, начальник охраны бросил задумчивый взгляд на «курган». По виду тот не имел со своим названием ничего общего, являя собой круглый кусочек пустыни, чудесным образом перенесшийся в самый центр степей. Но это была лишь видимость. Хотя визуально вверенный Тинто объект и казался всего лишь плоским пятном иссохшей земли, Кинтар, как и каждый его подчиненный знал правду — безжизненный желто-бурый круг почвы накрыт сверху невидимым колпаком, имеющим форму обрезанной сферы. Неведомые непонятные силы воздвигли эти незримые стены прорву веков назад, и те продолжают стоять по сей день, охраняя секрет «пузыря».

Четко в центре «кургана», никак не увязываясь с эпитетом «пустой», на высоте около ярда над землей недвижимо висел небольшой серый камень, на верхней покатой части которого красным цветом светились какие-то символы. Служивый народ называл его «сердце кургана», или просто «летун», в зависимости от настроения. Среди солдат ходило множество толков и пересудов по поводу сущности магического предмета. Тинто же, на правах командира, был поставлен в известность, что именно «летун» и создает тот незримый барьер, что защищает останки покойника, лежащие на мертвой поляне, от любых внешних сил и воздействий.

В трех шагах от прозрачной стены, на восточном краю «кургана» навечно застыла, единственным уродливым экспонатом собственного музея, сморщенная древняя мумия. Любой из имеющих допуск к «пузырю» мог запросто разглядеть подробности экспозиции, подойдя к барьеру. Правда, желающих полюбоваться необычным зрелищем находилось немного. Солдаты побаивались иссохшего мертвяка, веря в глупую сказку о запертом внутри купола призраке, что жаждет вырваться на свободу. Кинтар страхов своих подчиненных не разделял и наоборот любил время от времени подойти к «пузырю» и попялиться на застывшую древность. Сделал он это и сейчас.

Облокотившись на незримый барьер, Кинтар заглядывал внутрь «кургана». Сквозь чудесным образом затвердевший воздух на Тинто смотрели пустые глазницы. Желтые зубы скалились из-под высохших губ. Серая кожа обтягивала торчащие скулы. И не поймешь, улыбается, или корчится в муках. Время начисто стерло эмоции с вытянутого лица. Доказывая высокое положение мертвеца при жизни, рядом с трупом лежала изогнутая сабля, каких давным-давно уже никто не носил: рукоять богато отделана золотом, на гарде блещут каменья — явно не боевое оружие. Одежды усопшего, судя по всему, тоже выделялись когда-то своей красотой и нарядностью. Сейчас же костюм мертвеца превратился в однотонное нечто — даже и не поймешь, камзол, или плащ за спиной. Только бляха ремня неизменно желтеет рифленым квадратом.