Доллары мистера Гордонса - [18]

— Добрый вечер! Я — мистер Гордонс.

Прикинув на взгляд, Римо решил, что Гордонс был с ним почти одного роста, но тяжелее. Передвигался он со странной медлительностью. Это была не грациозная плавная замедленность движений Чиуна, а осторожное, чуть ли не спотыкающееся поочередное скольжение ног. Когда Гордонс остановился, серый костюм на нем почти не шелохнулся. Губы его раздвинулись в некоем подобии улыбки и застыли в этом положении.

— А я — Римо. Вы принесли пластины?

— Да, предназначенные для вас пластины у меня. Вечер сегодня довольно теплый, не правда ли? Я сожалею, что не могу предложить вам выпить, но мы находимся в посадочном зале аэропорта, а в посадочных залах не бывает баров с напитками.

— Еще здесь нет кегельбанов и столиков для игры в маджонг. Что за околесицу вы несете?

— Я говорю так, чтобы вы чувствовали себя спокойно и непринужденно.

— Я и так чувствую себя непринужденно. Так вы говорите, пластины у вас при себе?

— Да, у меня есть пакет с пластинами для вас, и я вижу по вашей руке, что у вас есть пакет для меня. Я отдам вам мой пакет в обмен на ваш.

— Отдай ему пакет, Римо! — крикнул из-за билетной кассы Чиун.

Римо увидел, как модель самолета — идеальное оружие в руках Мастера Синанджу — молнией устремилась к мистеру Гордонсу. Тот увернулся едва уловимым движением. Увернулся он и от второго самолетика. И от третьего...

Одна за другой модели врезались в сработанные из алюминия и стали стены посадочного зала, пробивая их насквозь и оставляя дыры, через которые виднелось ночное небо. Одна из них попала в рекламный плакат эстрадной группы «Памп рум». У изображенной на нем певицы при этом исчезла голова, и вместо нее над высокой грудью оказалось сквозное отверстие.

— Римо! — кричал Чиун. — Отдай ему то, что он хочет! Отдай!

Римо не шелохнулся.

— Давайте ваши пластины, — обратился он к Гордонсу.

— Римо, не занимайся глупостями! — крикнул Чиун.

— У меня четыре пластины, с которых печатаются пятидесяти— и стодолларовые банкноты. Пятидесятки — купюры Федерального резервного банка Канзас-Сити выпуска 1963 года, серия "Е", лицевая сторона номер 214, оборотная — номер 108. Сотенные — Федерального резервного банка Миннеаполиса, выпуска 1974 года, серия "Б", лицевая сторона номер 118, оборотная — номер 102.

— На кого вы работаете? — спросил Римо, левой рукой нащупывая под мышкой Гордонса нерв, нажатие на который парализует человека и причиняет страшную боль, которую можно усилить, если ответ задерживается. Так было раньше, много раз.

— Я работаю сам на себя. Для своего выживания, — ответил мистер Гордонс.

— Отдай ему то, что он хочет, Римо! Убери руку! — крикнул Чиун и в ажиотаже выдал целый поток корейских слов, которые показались Римо знакомыми, похожими на те, которые он не раз слышал в начальный период обучения и которые означали, что что-то идет не так. Позднее «не таким» оказывалось только то, что делал Римо, а все остальное в мире было в порядке. Но Римо понимал, что сейчас Чиун имел в виду совсем не его ловкость и умение.

— Посмотри на его лицо!

На лице мистера Гордонса застыла все та же глуповатая улыбочка. Римо усилил давление на нерв. Кожа под его пальцами подалась, затем под ней что-то хрустнуло. По звуку это была кость, но в этом месте никаких костей быть не должно.

— Не делайте этого. Вы уже нанесли мне повреждение, — сказал мистер Гордонс. — Если вы не прекратите, наступит временный паралич правой стороны моего тела. Это может угрожать моему выживанию. Я должен вас остановить.

Может быть, все дело было в этой улыбке, а может — в том странном ощущении, которое Римо испытывал от прикосновения к телу этого человека. Так или иначе, когда он удвоил нажим, причем в этот раз не пальцем, а острым и твердым ребром дискетки, то, похоже, поскользнулся. Тело его теперь уже не было сбалансировано с телом мистера Гордонса, и Римо начал падать. В этот момент мистер Гордонс схватил его за правый локоть и равномерно, со страшной силой, которую он теоретически развить не мог, учитывая положение, в котором он в этот момент находился, начал сжимать запястье Римо, вынуждая его разжать пальцы, державшие программу.

— Пусть забирает! Отдай! — кричал Чиун.

— Отдать? Черта с два! — буркнул Римо и вскинул колено, целясь Гордонсу в пах.

Колено застыло в воздухе. Будто раскаленные стальные прутья впились Римо в правое плечо и рвали сухожилия.

Словно желтое пламя, мелькнуло перед глазами Римо кимоно Чиуна, но, к своему изумлению, Римо не увидел результатов того потрясающего мастерства, с помощью которого Чиун мог стереть тонкими длинными пальцами улыбку с лица мистера Гордонса. Чиун атаковал его — Римо — руки! Длинные ногти Чиуна впились ему в правую ладонь, заставив ее раскрыться. Мгновение — и программа оказалась у Гордонса. Положив ее в карман. Гордонс бросил на пол гравировальные пластины.

— Спасибо! — сказал мистер Гордонс и пошел прочь.

Несмотря на повреждение правой стороны тела, шаги его были ровными и уверенными. Римо вскочил на ноги и рванулся было вслед, намереваясь отплатить за рану в плече. Сейчас он схватит белокурую голову и оторвет се от туловища. Однако Чиун оказался проворнее: споткнувшись о подставленную ногу, Римо грохнулся на пол и закувыркался, глухо застонав от боли в плече.