Долина в огне - [14]
— Отпустите его, пожалуйста, — сказала женщина. — Может быть, они и не приедут за ним, а тележка уже у нас. Разве тебе не хочется отпустить его, пупс?
— Нет, — решительно сказал мальчик.
— Не в тележке дело, — ответил мужчина.
— А может, он и вправду не крал ее, — сказала она.
— Но ведь кто-то ее украл! — раздраженно отозвался мужчина. — Пусть в этой краже он не участвовал, что это меняет? Все равно украл кто-нибудь из Литвацкой Ямы. И если этот мальчишка случайно не участвовал в краже тележки, могу поклясться, что он стащил что-нибудь другое, за что его не поймали. Все они в чем-нибудь виноваты! Мы должны защищать нашу собственность от жителей Литвацкой Ямы, — заключил он. — Понимаешь, от всей Литвацкой Ямы, а не от кого-нибудь из них в отдельности!
Супом больше не пахло. Бенедикту просто показалось.
Он докажет отцу Брамбо свою преданность церкви, верность ее заветам, заповедям, и все они будут потрясены, когда узнают, какую он принес жертву...
«Dominus vobiscum. Et cum spiritu tuo. Oremus... per omnia saecula saeculorum. Amen»[4].
— И все-таки, — сказала женщина, — если не он украл тележку...
— Тогда пусть скажет, кто это сделал, — огрызнулся муж.
«Джой еще на улице или нет? — раздумывал Бенедикт. — Если он видел, что случилось, и догадался, что меня схватили, то, наверное, убежал домой. Теперь можно заговорить».
Он открыл глаза и спокойно сказал:
— Вы должны отпустить меня. Я не крал тележку, но не могу сказать, кто это сделал.
Бенедикт говорил как по писаному. Он встал.
— И не называйте нас литваками, — продолжал он серьезно, с достоинством, — пусть мы и живем в Яме. Я церковный причетник.
Зазвонил дверной колокольчик. Казалось, только теперь Бенедикту стало ясно, что все это не сон, — фигуры полисменов за окном вернули его к действительности, он дико закричал. Выскользнув из рук мужчины, который все время посматривал на часы, словно следил за спортивным состязанием, Бенедикт кинулся через холл в кухню. Где-то громко залаяла собака. Он ухватился за дверную ручку и стал изо всех сил толкать дверь, колотить в нее ногами, биться и кричать...
Они силком выволокли его из полицейской машины. Двое пьяных лежали там в крови и блевотине, и Бенедикт всю дорогу сидел скорчившись в уголке, молясь с закрытыми глазами. Длинноногий полицейский сторожил их, загораживая ногами выход.
Мальчик был так бледен, что полисмен спросил его, не болен ли он. Бенедикт не ответил; он не слышал. Ему казалось, он где-то глубоко под водой, под огромным океаном, который всей своей тяжестью давит ему на легкие, на глаза и мозг и уносит в горячем, липком, как кровь, потоке. И хотя Бенедикт крепко зажмурился, а вокруг было темно, ослепительный солнечный свет резал ему глаза. Он еще теснее прижался к стенке в углу.
Ноги его вдруг остановились. Кто-то тряс его за плечи. Он открыл глаза. Перед ним на возвышении за перегородкой сидел лейтенант, словно господь бог на небесах.
— Как зовут? — повторил вопрос лейтенант.
— Бенедикт Блуманис, — ответил мальчик, еле ворочая языком. Казалось, большой булыжник лежит у него во рту и язык приклеился к нему. — Б-л-у-м-а-н-и-с, — по буквам повторил он лейтенанту.
— Адрес?
Бенедикт замялся.
— Сэр... — начал он.
— Твой адрес?
Лейтенант был весь розовый, от кончиков пальцев до корней волос.
— Сэр, — повторил мальчик, — пожалуйста, позовите отца Дара из церкви святого Иосифа, что на Горной авеню. Пожалуйста, позовите его.
— Адрес?
Бенедикт задрожал.
— Я не хочу давать вам свой адрес, — сказал он.
Лейтенант посмотрел на него, — в первый раз за все время, как показалось Бенедикту. Глаза у лейтенанта были ярко-голубые.
— Говори адрес, — сказал он.
Бенедикт сжал губы.
— Если ты не дашь нам адрес, — сказал лейтенант, — придется продержать тебя за решеткой до понедельника.
— Восемьсот двадцать два, авеню Вашингтона, — проговорил Бенедикт.
— В чем обвиняется?
— В мелкой краже, — послышался чей-то голос. Говорил тот самый полицейский, который загораживал ногами выход в полицейской машине.
— Пострадавший?
Откуда-то сзади возник мистер Брилл и ясным твердым голосом назвал свое имя, адрес, объяснил, что именно украдено, когда, кем... Бенедикт был не в силах поднять на него глаза. Он дрожал от негодования: при нем произнесли ложь. Мистер Брилл свершил такой страшный грех! Бенедикту стало дурно, его била дрожь, на лбу выступил пот. Ему было ясно, что мистер Брилл бесповоротно погубил себя и теперь проклят во веки веков! А тем временем мистер Брилл невозмутимо объяснял лейтенанту, что он инженер-химик на заводе.
Бенедикт был потрясен страшным грехопадением мистера Брилла и в то же время не мог опомниться от удивления: возле него раздавался спокойный голос навеки погибшего грешника, а громы небесные молчали... Бенедикт закрыл глаза и стал молиться.
— Ладно. Заберите его, — сказал лейтенант.
Чья-то рука схватила Бенедикта за шиворот.
— Позовите отца Дара! — крикнул он, упираясь. — Позовите отца Дара! — Душа его билась в горячей мольбе: «О господи, заступись за меня!»
Мистер Брилл удалился. Вышел и лейтенант. Комната опустела, затихла, слышалось лишь отдаленное бряцанье металлических засовов, да кто-то громко рыдал — так громко, словно это билось в агонии раненое животное или вопил слон в джунглях. Рыдал он сам, Бенедикт, но ему казалось, что это рыдает кто-то другой. Два полисмена подхватили его. Он замолотил в воздухе ногами, раскинул руки, пронзительно закричал. Но они протащили его по коридору, отперли дверь камеры и швырнули его на койку.
Как безумная, металась по своей убогой избушке крестьянка, испуганная словами сына. Она то хватала посуду и без всякой цели расставляла ее, то подбегала к своим сыновьям, обняв их, прижимала к себе, шепча молитвы. Слезы отчаяния лились из ее глаз. Девятилетний Ванюша тоже горько плакал, глядя на мать. Лишь Мартын угрюмо хмурил свои темные брови и крепко сжимал свои еще детские руки…
Хамза Есенжанов – автор многих рассказов, повестей и романов. Его наиболее значительным произведением является роман «Яик – светлая река». Это большое эпическое полотно о становлении советской власти в Казахстане. Есенжанов, современник этих событий, использовал в романе много исторических документов и фактов. Прототипы героев его романа – реальные лица. Автор прослеживает зарождение революционного движения в самых низах народа – казахских аулах, кочевьях, зимовьях; показывает рост самосознания бывших кочевников и влияние на них передовых русских и казахских рабочих-большевиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Император Гай Юлий Цезарь вошёл в историю под детским прозвищем Калигула. Прожил двадцать восемь лет. Правил три года, пять месяцев и восемь дней. Короткое правление, но вот уже две тысячи лет оно вызывает неослабевающий интерес потомков! Калигула — это кровь и жестокость, золотой дождь и бесконечные оргии. Он шёл к власти по трупам. Казнил друзей и врагов, возжелал родную сестру. Устраивал пиршества, каких не знал Древний Рим, известный свободными нравами. Калигула стал самым скандальным правителем за всю историю великой Римской Империи!
В романах Евгения Ивановича Маурина разворачивается панорама исторических событий XVIII века. В представленных на страницах двухтомника произведениях рассказывается об удивительной судьбе французской актрисы Аделаиды Гюс, женщины, через призму жизни которой можно проследить за ключевыми событиями того времени.Во второй том вошли романы: «Венценосный раб», «Кровавый пир», «На обломках трона».
Роман весьма известного до революции прозаика, историка, публициста Евгения Петровича Карновича (1824 – 1885) рассказывает о дворцовых переворотах 1740 – 1741 годов в России. Главное внимание уделяет автор личности «правительницы» Анны Леопольдов ны, оказавшейся на российском троне после смерти Анны Иоановны.Роман печатается по изданию 1879 года.