«Долина смерти». Трагедия 2-й ударной армии - [15]

Комбат дал команду сняться из окопов кладбища на ужин к походной кухне, которая находилась в расположении полка на опушке леса в 800 м от места боя.

Здесь нас хорошо накормили горячим. А ведь все предыдущие дни нам приносили в котелках ледышки — пища успевала за время переноса по морозу превратиться в лед. После сытного ужина мы заняли оборону, не доходя до кладбища, вырыв в глубоком снегу одиночные окопы. Поскольку комроты лейтенант Носовский выбыл, то командование ротой принял я — командир 1-го пулеметного взвода. Комполка капитан Троцко, узнав, что мы оставили позиции на кладбище, вызвал меня и приказал немедленно занять оставленные позиции.

Мы снова стали продвигаться к кладбищу. На полпути увидели на огневой позиции 45-миллиметровое орудие и телефонистов с аппаратом, которых вечером не было.

Немцы регулярно освещали местность перед деревней осветительными ракетами, и нам пришлось все время ложиться в снег. В результате мы не дошли до кладбища и с рассветом 31 января окопались в поле перед кладбищем в глубоком снегу. На рассвете немцы открыли сильный минометный огонь по опушке леса, который продолжался 40 минут, а затем три немецких самолета сильно бомбили опушку, где располагался наш полк.

Из деревни вышел тяжелый немецкий танк и занял позицию за нашими сгоревшими танками. Орудие немецкого танка било поверх наших подбитых танков и, прикрываясь ими, открыло прицельный огонь по позициям полка на опушке леса.

Я послал солдата к 45-миллиметровой пушке для указания цели, но солдат не вернулся — видно, убили.

Под прикрытием огня с танка двинулась цепью немецкая пехота. Заработали наши пулеметы, пехота немцев залегла и перебежками стала продвигаться в сторону позиций 1-й и 2-й стрелковых рот. Пошли в ход ручные гранаты.

Телефонист с аппаратом, мимо которого мы прошли ночью, громко кричал: «Командира к аппарату!» Я подполз к аппарату и услышал голос комполка капитана Троцко, который требовал держаться и не отходить. Я доложил о немецком танке и движении пехоты и попросил поддержать огнем артиллерии.

Немцы наращивали атаку. Наши пулеметы непрерывно вели огонь. Меня связист опять позвал к аппарату. Комполка уточнил силы немцев и направление их атаки. Я указал месторасположение немецкого танка и пехоты и доложил, что пехота численностью до роты атакует остатки нашего батальона. В трубку мне было слышно, как Троцко по другому аппарату кричит: «Дивизион! Дивизион!» Он, видимо, вызывал артиллеристов.

Остатки 1-й и 2-й рот отошли. Немецкий танк из пулеметов открыл огонь по нашим расчетам, которые находились в 100–200 м от него и ранее не были замечены. Наша артиллерия открыла огонь по немецкому танку и пехоте. Но с перелетом.

Комполка вызвал опять меня к аппарату и спросил о результатах огня. Я доложил о перелете снарядов и просил перенести огонь на себя. Через несколько минут впереди наших позиций с грохотом веером взметнулась гряда огненных взрывов. Немецкая пехота после залпа «катюш» потеряла активность. Но танк продолжал вести огонь по нашим пулеметным расчетам. Переползая по снегу, уцелевшие расчеты откатились назад и ушли от губительного огня немецкого танка.

Позади в 200–300 м была позиция 45-миллиметровой пушки, и я пополз туда, надеясь огнем из нее поразить немецкий танк. Но снарядов у артиллеристов уже не было, а кругом в подтаявшем снегу валялись лишь стреляные гильзы. Правее в снежном окопе я увидел сержанта Ушакова с поврежденным пулеметом и разбитыми лыжами.

После наступления темноты бой стих. На опушке леса в подполье домика лесного кордона собрались уцелевшие бойцы. Старший адъютант нашего батальона лейтенант Иван Павлович Бывалов составлял списки потерь батальона, среди которых были комбат и наш комроты.

К рассвету капитан Троцко собрал уцелевших бойцов и скомплектовал боевую группу для захвата деревни Коляжка. Меня назначил командиром группы, а сержанта Ушакова — моим помощником. Перебежками двинулась штурмовая группа к деревне, но немцы открыли сплошной минометный огонь. Я подал команду броском преодолеть зону обстрела. Не пробежав и двух шагов, я свалился от удара в ногу: ранило осколком мины.

Сержант Ушаков повел дальше в атаку штурмовую группу, а я надолго попал в госпиталь.

И. П. Огуречников,

капитан в отставке,

бывш. командир взвода пульроты 1100-го сп 327-й сд

С. И. Кочепасов Воспоминания о боевых действиях 1102-го полка

В сентябре-ноябре 1941 г. в Сомове под Воронежем формировалась 327-я сд в составе 1098, 1100 и 1102-го полков. Командиром дивизии был назначен полковник И. М. Антюфеев, командиром 1102-го полка — подполковник Хажаинов.

Я служил начальником химической службы полка, являясь одновременно комвзвода химической защиты.

В конце декабря 1941 г. маршем в 200 км при 30-градусном морозе дивизия прибыла на Волховский фронт и вошла в состав 2-й УА. Сменив изнуренные боями части в районе Селищ, 7 января дивизия приняла участие в наступлении на западный берег Волхова, где располагался первый рубеж немецкой обороны. Личный состав 327-й сд был вооружен в основном винтовками, автоматов было очень мало. Имелись станковые и ручные пулеметы, минометы и орудия. Одновременно с нашей дивизией на Волхов прибыл 13-й кк под командованием генерал-майора Н. И. Гусева.