Долина - [20]

У одного из костров — у горы человеческих останков, облитой жиром из факелов, — стоял, склонив голову, монах. Алек нашёл его в одном из городов, разрушенных варварами. Монах пытался захоронить жертвы, когда на него напали мародёры. В общем, Всадники Смерти появились вовремя — хотя бы для одного человека на кровавой дороге варваров.

Монаха Алек тоже оставлял в Дымном Облаке. Он нужен здесь, у погребальных костров, больше, чем на поле сражения. Тем более, как выяснилось, драться он умел, но принципиально не хотел.

— Мой лорд!

Оруженосец ждал на пороге.

Алек кивнул и ещё раз взглянул на костры. Сколько ещё выдержит монах, которого то и дело заволакивает вкрадчивым дымом? Воины отошли давно: им необходимо быть в форме на случай нападения, а какой вояка из надышавшегося дымом от мертвечины?..

Приняв из рук оруженосца плащ, Алек зашагал по коридору к тронному залу, опять-таки рассеянно размышляя о человеческой жизни и чёрном дыме.

Высокородная закончила открывать дверь в стене.

Не колеблясь, Алек переступил порог во тьму. Из зала ему передали факел. Посветив под ноги, он увидел каменные плиты. Стен не разглядел, как ни пытался осветить пространство, не уходя с плит.

Странная тьма сгущалась вокруг. Не обычная, как бывает в неосвещённом месте. Она волновалась клубами, подвижными, непостоянными — будто тот же чёрный дым со двора, встревоженный ветром, разве что без запаха. И льнула к факелам.

Когда из зала к лорду скользнули фигуры с факелами, он с трудом разглядел их очертания, но никого не узнал, пока одна фигура не выговорила:

— Лорд Валериан, здесь слишком много остаточной магии безумия. Нам нужно время, чтобы развеять её. Вы позволите?

Он посторонился, пропуская двинувшиеся вперёд четыре факела. Несмотря на недоверие к словам леди, он обрадовался возможности оглянуться на дыру в стене, откуда отлично, во всех подробностях виднелся тронный зал. Дыру с краёв облепили воины, и Алек подумал: видят ли они что-нибудь в открывшемся отверстии? Хотя бы факелы?..

Четыре мага переговаривались в нескольких шагах от него, судя по тем же факелам. Но свет их факелов был настолько же тускл, как иногда бывает смутным огонь сторожевых башен, видимый сквозь дождь и туман. Два таких смутных пятна отделились и приблизились к Алеку. Обладатель факела пониже голосом леди Астри сказал — далёким голосом, безнадёжно глохнущим в этом странном пространстве:

— Лорд Валериан, леди Юлиана просила предупредить: сейчас будет сильная вспышка света, от которой можно ослепнуть на некоторое время. Лучше закрыть глаза или хотя бы отвернуться.

Алек не собирался делать ни того ни другого. "Будь вспышка хоть какой яркой, — рассуждал он, — но в этой мути её яркость не должна быть слишком сильной". Тем не менее, он ответил любезно — хоть рот уже судорога кривила от любезностей, а расшаркивания надоели до предела:

— Благодарю вас, леди Астри, за предупреждение.

А через мгновения — сильно зажмурился: две волны ослепительно-белого пламени ударили — одна наверх, другая — ровно над будущей их дорогой. Глаза отозвались болью, правда быстро затихшей, и Алек ещё успел осторожно открыть их, привыкая. Он отчётливо увидел стоящих рядом леди Астри и Родрика, леди Юлиану с двумя факелами — и, наконец, Бродира: левая рука чародея поднята ладонью кверху, правая вытянута вперёд. Волны белого огня били из его ладоней, постепенно утихая, — и вскоре пропали.

Теперь в открытом застенном ходу хоть и оставалось темно, но факелы исправно освещали пространство как положено: можно рассмотреть не только фигуры-тени, но и лица. Странная муть, которую чародеи назвали остаточной магией, исчезла.

Мимо, чуть задержавшись рядом с Алеком, прошла леди Юлиана.

— Пусть Родрик указывает путь, лорд Валериан. Он умеет читать следы.

10.

Эрик.

Едва Велимир начал рассказывать, Эрику причудилось: гигантский змей чуть замедлил свой ход, чтобы слышать его.

По древним обычаям Дымного Облака, наследников престола готовили к взрослой жизни очень жёстко. Народ мог расслабиться — а в королевском замке продолжали действовать старинные законы. Ребёнок лишь появлялся на свет, а его жизнь уже расписывали на восемнадцать лет вперёд. Из лучших философов и бойцов назначались учителя и мастера клинка.

Так что, когда после смерти короля-облачника к власти пришёл его родич издалека, чужак мог и не заниматься мальчишкой: жизнь Велимира подчинялась строгому режиму, и занимались с ним люди, прекрасно знавшие свои обязанности по отношению к наследнику.

Так продолжалось два года — до тринадцатилетия принца. Наутро, после весело отпразднованного дня рождения наследника, придворный церемониймейстер ввёл мальчишку в зал, где регент и его приближённые занимались текущими государственными делами, и объявил, что теперь место Велимира за столом совещаний: ему надо входить в хитросплетения управления государством. Мальчик уселся в пододвинутое ему кресло и поднял глаза на регента.

Потрясение длилось с минуту. Регент ничего не мог поделать со своим лицом, и присутствующие с ужасом наблюдали, как застывшее лицо всё отчётливее кривится в маске ненависти… Первым не выдержал Велимир. Он выскочил из-за стола совещаний и быстро вышел. Бежать не мог. Взгляд регента был подобен удару под дых: дыхание перехватило, ноги заплетались.