Долина новой жизни - [12]

В комнате появился знакомый мне уже Гай. Он предложил мне надеть костюм и принес теплое свободное пальто и мягкую шляпу.

– Я провожу вас на вашу квартиру, сэр, – сказал он, помогая мне одеваться.

Мы быстро собрались и вышли из комнаты. Я не задавал никаких вопросов. Мне не хотелось разговаривать. Он тоже молчал. Через длинный коридор, в который вело много дверей, запертых наглухо, мы вышли на открытую темную площадку. Внизу передо мной виднелся город с улицами, обозначенными тысячами фонарей. Небо было темное, и на нем горели звезды северного полушария.

Я осмотрелся. Рядом были открытые двери освещенного внутри купэ аэроплана. По бокам виднелись небольшие крылья. Свежий ветер посвистывал в проволочных креплениях и развевал мое широкое пальто. Я запахнулся покрепче, ежась от непривычного холода, и поспешил войти в купе. Оно было прекрасно отделано кожей. Я опустился на мягкую подушку сиденья, а мой проводник захлопнул дверь и поместился со мною рядом. Когда я взглянул в зеркальное окно, мы неслись уже над городом. Момента, когда аэроплан снялся с места, я не заметил. Линии огней теперь были где-то глубоко под нами и быстро уносились в пространство. А мы, казалось, стояли на месте: так плавен был наш полет. Площадь города была очень велика, судя по количеству пересекаемых нами улиц. Потом, по-видимому, город остался позади – под нами расстилалась темнота с редкими освещенными дорогами, расходящимися в разные стороны.

Навстречу нам, то выше, то ниже, проносились аэропланы различных размеров с ослепительными прожекторами впереди. Меня поразило, что я совершенно не слышал звука моторов; стояла полная тишина.

Мой спутник дремал в углу, нахлобучив на нос свою дорожную кепку.

Прошло не более двадцати минут. Сбоку угадывались очертания высоких гор; на одном из уступов сверкало много огней.

Аэроплан делал круг и медленно опускался.

Я не ощутил никакого толчка, а между тем я увидел бегущие мимо нас палисадники двухэтажных домов, стоящих друг от друга на небольшом расстоянии. Высокие деревья стояли сейчас же за домами. всё было отлично освещено белыми большими фонарями, висевшими на высоких столбах. Аэроплан пробежал немного и остановился. Мы вышли и направились к одному из ближайших домов. Гай открыл калитку в металлической решетке и пропустил меня вперед.

По дорожке, усыпанной красным песком, среди клумб высоких незнакомых мне цветов мы прошли к дверям дома. Мы никого не встретили. Надо думать, был уже поздний час. Мы поднялись по узкой лестнице на первый этаж.

– Здесь вам отведена квартира, – сказал Гай, введя меня в маленькую прихожую. – Вот это ваш кабинет.

Комната была комфортабельно обставлена прекрасной мебелью. Посредине стоял большой письменный стол американской системы. Вдоль стен стояли высокие шкафы, полные книг. Вокруг стола были разбросаны мягкие кресла. На окнах и дверях – красивые портьеры. Нога тонула в мягком ковре. Рядом с письменным столом горел камин.

На столе я увидел свои рукописи и книги, захваченные из Парижа; тут же стояли разные безделушки, дорогие моему сердцу, и мои настольные часы. Они ходили и показывали двенадцать часов, не знаю уж – по какому времени.

Следующая комната была тоже прекрасно обставлена; рядом с ней помещалась столовая. Все комнаты были просторны; человек чувствовал себя в них свободно и уютно.

– Теперь подымемся наверх, – сказал мой проводник и ввел меня в небольшой лифт.

Нажатие кнопки – и мы на втором этаже. Там были спальня, ванная и гардероб. Все мои вещи были старательно разложены по местам, кровать застлана. Здесь уже ничто не напоминало мне госпиталь. всё было так, как в любой европейской квартире. Квартира производила впечатление. Никаких приспособлений, виденных мной ранее, я не заметил. Гай надавил на кнопку электрического звонка, и в комнату вошел неслышными шагами человек в таком же одеянии, как и все, с кем я успел познакомиться, и очень умело начал помогать мне устраиваться в моей новой квартире.

Потом они ушли, и я остался один. С удовольствием переоделся я в свою пижаму и, приняв ванну, которая, кстати сказать, была образцово устроена, впал в прекрасное настроение духа.

Каково же было мое удивление, когда мой новый слуга явился ко мне в спальню и пригласил меня спуститься в столовую поужинать. Я не чувствовал особого голода, но тем не менее повиновался, так как у меня уже вырабатывалась привычка делать все, что указывают. Мое удивление достигло предела, когда я увидел большой, накрытый белоснежной скатертью, прекрасно сервированный стол, цветы в вазах, хрусталь, фарфор и серебро. Рядом с одним из приборов стояла полубутылка настоящего французского шампанского.

Усевшись в мягкое кожаное кресло и увидев перед собой ломти белого хлеба, я понял, что этот ужин, вероятнее всего, не будет состоять из таблеток.

Слуга открывал крышки на серебряных блюдах. Боже мой, какой чарующий аромат ударил мне в нос! Я сразу почувствовал дикий голод, как будто не ел вечность. Блюда были тонкие и разнообразные. Здесь были и рыба, и дичь, и зелень, и фрукты, но всего понемножку – как будто для ребенка…