Долина любви и печали - [4]

Она облегченно вздохнула, улыбнувшись такой конспирации, и принялась завтракать. Глядя в окно, девушка предвкушала встречу со снежными склонами и знакомыми трассами. Снега действительно было много, и снег был свежим — видно, снегопад прошел недавно…

Закончив завтрак, Лючия пошла к выходу и, остановившись у столика Мориса, приветливо поздоровалась с ним и его женой.

— Мы искали вас, где вы сидели? — искренне поинтересовалась Катрин.

— Меня посадили возле окна, вон там. — Она кивнула в противоположный конец зала.

— Не хотите пересесть к нам? — дружески предложила Катрин.

Лючия благодарно улыбнулась, но ничего не ответила. Морис молчал и с интересом смотрел на нее, видимо, раздумывая над причиной ее отказа.

Сюрпризы первого дня

Лючия облачилась в костюм зеленоватых — от оливкового до салатного — тонов, забросила лыжи на плечо и, переваливаясь в горнолыжных ботинках, как утка, прошагала метров двадцать до подъемника «Бельведер». Сферическая кабинка с автоматически закрывающимися прозрачными дверьми вознесла Лючию на прочных стальных тросах туда, где солнце уже вовсю освещало бескрайние снежные просторы, причудливые скалы и дальние хребты. Оно дарило свой праздничный свет и тепло веселым людям в яркой красивой одежде, которые поднимались в поднебесье, чтобы испытать необыкновенное чувство полета при спуске с заснеженных склонов.

Как правило, в горы все приезжали парами или большими компаниями. Лючия тоже ездила с друзьями, реже с Паоло, но сейчас ей было спокойно и комфортно одной. Эти горы были ей родными. Ей казалось, что она чувствует их душу, и они принимали ее как существо, близкое им. Во всяком случае, так ей хотелось думать.

Она развернула карту с обозначением трасс, которую выдают в кассе подъемника, и прикинула направление своего сегодняшнего катания. Она надела лыжи, лихо щелкнув креплениями, натянула перчатки, оттолкнулась палками — и ринулась со склона вниз. Лыжи скользили, как по маслу, ее техника владения ими позволяла легко переходить из одного поворота в другой, сопрягая плавные, красивые дуги. Через некоторое время она остановилась перевести дух. Чуть снизу на нее с восторгом смотрел кудрявый молодой человек, по виду студент.

— Девушка, давайте кататься вместе, — игриво предложил он, — вам, наверное, скучно одной.

— Вовсе нет, — просто ответила Лючия. — Я только вчера приехала и еще не успела соскучиться. Но если хотите, догоняйте меня! — И она оттолкнулась палками.

Молодой человек бросился вдогонку, но скоро отстал.

Часа через три изумительного катания, поднявшись на шестом или седьмом подъемнике в сторону Корвары, Лючия почувствовала, что устала и проголодалась. Интерьер крохотного высокогорного ресторанчика «Ла Грота» вполне соответствовал своему названию — «пещера». Он, действительно, частично был вырезан в скале, к которой примостили пристройку. Грубые тесаные столы и скамьи, покрытые овечьими шкурами, напоминали жилище первобытного человека, хотя там, наверное, не было ни столов, ни стульев. На стенах висели рога маралов и горных туров. В печи на открытом огне на вертеле крутилась небольшая баранья тушка. На длинных столах стояли грубые кувшины и кружки с вином.

Из-за стола ей помахал тот самый кудрявый парнишка, приглашая сесть рядом. Он был со своей студенческой компанией. Она благодарно улыбнулась и подошла к ним.

— Антонио, — представился юноша.

— Лючия, — в тон ему ответила девушка.

Студентам принесли куски мяса на тарелках, и Антонио, не дожидаясь, пока его новая знакомая сделает заказ, несмотря на ее протесты, разделил пополам свой кусок, разложил на две части овощи и отправился за чистой тарелкой. В этот момент открылась дверь, напротив которой сидела Лючия, и вошел Морис. Они сразу встретились взглядами: молодой человек с понимающей улыбкой посмотрел на нее, сидящую среди шумных студентов, а сердце Лючии радостно забилось.

Антонио почему-то задерживался, а большая компания, сидящая за столом поодаль, встала и направилась к выходу.

Морис подошел к Лючии, сидящей на краю скамейки, галантно поклонился, потом бесцеремонно взял ее за руку и повел к только что освободившемуся столу. На мгновение остановившись в раздумье, он направился в дальний угол, подальше от стола, у которого с чистой тарелкой в руке, недоумевая, стоял Антонио. Лючия была настолько обескуражена, что не смогла ни сопротивляться, ни что-либо возразить. Продолжая держать девушку за руку, Морис подозвал официанта и заказал два куска баранины и два стакана глинтвейна из красного «кьянти».

— Отпусти, пожалуйста, — проговорила наконец Лючия, не заметив, что перешла на «ты». — Я никуда не убегу.

— Знаю, что не убежишь, — тихо, но уверенно ответил Морис, продолжая удерживать ее руку в своей.

Лючия отметила, что при всей цепкости его хватки, у него мягкая, теплая, очень уютная ладонь. Ей нравилось, что он держал ее крепко, но достаточно осторожно, как руку ребенка, и все-таки она решила сопротивляться. Сделав усилие, девушка все-таки высвободила руку и потерла кисть.

— Неужели больно? — с притворным вниманием осведомился Морис?

— Что вы себе позволяете?! — воскликнула Лючия, вновь перейдя на «вы», но тут же поняла, что вместо возмущения в этой фразе прозвучало веселое удивление.