Долина кукол - [155]

– Но ведь спички-то зажигают они и заметят, если ты выкуришь больше, чем две.

– Медсестры тоже сочувствуют нам. Ты всегда можешь прикурить от чьей-нибудь сигареты. Это разрешается. Нам, душевнобольным, только спички нельзя держать. Но сестрам совершенно безразлично, по сколько штук мы выкуриваем. Они считают, что и мы должны получать какое-то удовольствие от жизни.

Нили улыбнулась.

– Но ты-то ведь не сумасшедшая, а?

– Нет, я поступила сюда, чтобы свести счеты с мужем, только все это обернулось против меня же самой. Он – подонок, денег у нею куры не клюют, у него теперь другая женщина. Он требовал развода, поэтому я притворилась, что безумно влюблена в него… понимаешь… и что у меня якобы нервный срыв. И это была моя самая огромная ошибка в жизни.

– Почему?

– Единственное, что я сделала – это приняла несколько таблеток – три штуки – и оставила якобы предсмертную записку. Потом, помню, я оказалась в «Бельвю». Вот где точно можно свихнуться. Вокруг одни психи – орут, бесятся. С испуга я и сама, наверное, спятила. Тоже начала вопить, и на меня надели смирительную рубашку. Ну, и поскольку моему мужу это по карману, меня отправили сюда. Я сама подписала бумагу, что согласна. А потом, когда захотела отсюда выйти, он сделал так, что меня уже не выпустили – на законном основании держат здесь против моей воли. Я тут уже целых пять месяцев. Согласно этой бумаге, я находилась в павильоне «Вяз», и там было очень прилично: разрешается курить, носить платья с ремешками, даже косметикой можно пользоваться сколько хочешь. Но когда я узнала, что он официально упек меня сюда, со мной случилась истерика, и я психанула по-настоящему. И вот за это оказалась в «Репейнике». Так что предупреждаю: води их за нос, прикидывайся. Я этого не делала, закатывала истерики каждый день, отказывалась принимать пищу и подчиняться их правилам. Целых три недели пролежала в этой проклятой ванне. А ты должна уметь играть. Есть только один способ: делать все так, как они велят. Сейчас я веду себя как ангел, и вскоре меня переведут в «Пихту». Побуду немного там, потом в «Вяз», потом в «Ясень», потом в амбулаторное отделение… а потом на свободу.

От страха Нили прошиб холодный пот.

– Но ведь это же несколько месяцев.

– Да, примерно год, – радостно подтвердила Мэри Джейн.

– И ты смирилась с этим? Женщина пожала плечами.

– Конечно, смирилась. Уж я постаралась – целую неделю вопила и орала. Но с ними бесполезно бороться. Они покажут историю болезни твоему адвокату или мужу, или тому, кто тебя опекает и поместил тебя сюда. На бумаге это выглядит плохо: «Пациент впадает в состояние истерии», «Пациент нуждается в ограничении активности. Двенадцать часов в ванне». Потом адвокату говорят: «А теперь дайте свое согласие на то, что она должна остаться здесь еще на три месяца. Разве вы не хотите, чтобы и вы, и общество получили назад здоровую и энергичную женщину?» Ясное дело, имея с нас по полторы тысячи в месяц, они могут и не торопиться. Так что я решила не бороться с ними. Пережду здесь. И потом, ну что я теряю? Идти мне некуда. Хэнк, мой муж, сейчас с Другой. Но он, по крайней мере, не может жениться на ней. А мое лечение влетает ему в полторы тысячи каждый месяц.

– Но ведь я поступила сюда всего на восемь дней для лечения сном.

– Для чего? – странно посмотрела на нее Мэри Джейн.

Нили пояснила ей, что такое лечение сном. Мэри Джейн улыбнулась.

– Здесь его вообще не проводят. Тебе тут даже анальгина не дадут.

– Мне что-то дали выпить вчера ночью, – с гордостью сказала Нили.

Мэри Джейн рассмеялась.

– Да уж, мы тебе отдали должное. Ты в самом деле прорвала парусину? Об этом все слышали.

– Да, и кроме того, я скоро выберусь отсюда. Мэри Джейн улыбнулась.

– О’кей, я обеими руками за это. Покажи мне, как это сделать. Посмотри на Пегги – вон как они ей мозги промыли.

Подошла Пегги, двадцатипятилетняя привлекательная блондинка.

– Рассказываешь ей мрачные истории наших болезней? – спросила Пегги.

– А ты почему здесь? – поинтересовалась Нили.

– Потому что я была психически ненормальная, – охотно ответила Пегги.

– Ничего подобного, – возразила Мэри Джейн. – Потеряла двух детей подряд

– мертворожденные. От такого у любой будет депрессия.

Пегги выдавила из себя улыбку.

– Помню только, что я начинала плакать, стоило мне увидеть куклу в витрине магазина. Когда поступила сюда, все обострилось. Сорок раз ко мне применяли шоковую терапию. Только сейчас начинаю чувствовать себя человеком.

От ужаса у Нили комок подступил к горлу.

Шоковая терапия!

Мэри Джейн словно прочла ее мысли.

– Не бойся. Даже если они сочтут, что это необходимо тебе, им нужно получить разрешение на ее применение. От ближайших родственников или от тех, кто несет за тебя ответственность.

Нили успокоилась.

– Анна никогда не даст разрешения.

Мэри Джейн усмехнулась.

– Если только врачи не запудрят ей мозги, как мужу Пегги. Когда за родственников или поручителей принимаются доктор Холл и доктор Арчер, то знай: те соглашаются на все. Муж Пегги приехал в первый же день свиданий. Она прекрасно себя чувствовала, хотела только выйти отсюда. Он был просто в восторге. Сказал, что прямо сейчас идет в административный корпус и забирает ее отсюда. Ха-ха! В этом-то все и дело! Он исчез на две недели, и со следующего же дня Пегги начали лечить шоковой терапией.