Долина бессмертников - [26]
— А я вас знаю!
— Вот так совпадение! — очень серьезно отозвался Олег. — Я ведь тоже тебя знаю и как раз хотел тебе сказать.
Карлсон хихикнул:
— Нет, правда… Я вас видел зимой.
— На крыше?
— Не, по телевизору. Вы стихотворения пишете, да?
— А ты, брат, не путаешь? — спросил Олег, проклиная в душе голубые экраны.
— Не-а… И Боря тоже говорит, что он вас помнит.
— Н-да… Границы моей славы, оказывается, гораздо обширнее, чем я предполагал, — пробурчал поэт. — Слушай, Карлсон, я написал всего одно стихотворение: „Буря мглою небо кроет…“
— Не, это Пушкин написал! — радостно уличил его Карлсон.
— Ну и что? А я переписал и отнес на телевидение. Меня и показали: вот, мол, человек, который красивым почерком написал стихотворение Пушкина.
— Не обманете, не обманете! — заверещал Карлсон. — Вы тоже пишете!
— Сказал бы уж лучше: „Тоже мне пишете“ — это было бы куда точнее, — вздохнул поэт и подумал: „Все, инкогнито мое раскрыто, явки засвечены. Пора бежать. Завтра же поговорю с Хомутовым!“
Решив так, он вылез из палатки. Солнце только что закатилось. Вечер выдался теплый, тихий, воздух был насквозь пропитан настоявшимся на жаре крепким ароматом соснового бора.
Олегу захотелось прогуляться на прощанье, и он двинулся в глубь леса. По вершинам мачтовых сосен с каким-то океанским шумом прокатывался ветер. Видимо, здесь была заповедная территория одного или нескольких дятлов, потому что то и дело у подножий деревьев попадались целые кучи истерзанных сосновых шишек. Где-то в глухом распадке сердито рявкал дикий козел, гуран.
„Странно все устроено, — меланхолично размышлял Олег. — Вот иду сейчас… недалеко дикие козы бродят… и белочка вон пробежала… а завтра в такое же время за сотни километров отсюда буду принимать ванну, телевизор смотреть… И покажется, что и лес этот, и могилу князя, и свою палатку я видел всего лишь во сне… Да, что минуло, того словно и не было никогда…“
Тут ему пришло в голову такое: уж если вчерашний день почти иллюзия, то что говорить о минувших столетиях!.. А посему шаньюя со всей его ералашной державой вместе можно смело отнести к разряду несуществовавшего. „…По ведомству сказок и легенд! — желчно усмехнулся Олег. — А ведь завелся было, навыдумывал об этом мифическом Тумане восемь бочек арестантов. Тоже… юный следопыт!.. А все они, нахрапистый Афтэков и Таня, смешливый цербер… Нет уж, граждане:
Олег вытянул на ходу блокнот, намереваясь записать эти четыре неожиданно составившиеся строки, и вдруг увидел, что стоит на горе, как раз на том месте, откуда месяц назад они с Хомутовым рассматривали захоронение. Ощутимо тянуло вечерней прохладой. Внизу, между деревьями, словно бы оседала, копилась темнота. На западе горела заря, и ее пронзительный, чистоты спектрального распада, багрянец врывался в спокойную синеву сумерек сигналом тревоги.
Олег почувствовал, как у него забилось сердце: в медленном умирании по-азиатски яростного небесного огня ему привиделась идущая к концу битва огромных полчищ среди залитых кровью бесконечных степей.
Постепенно закат выгорал, краски его становились глуше, обреченнее, и тогда поэт обнаружил, что его неодолимо тянет туда, в эту призрачную страну, словно он тот единственный оставшийся в живых, кому выпала скорбная участь обойти эту покрытую мертвыми телами равнину, воздавая должное мужеству своих павших соратников…
Опасливо косясь на небо, Олег бочком приблизился к упавшему дереву, присел. Расстегнул рубашку, хоть было вовсе не жарко. „Ну и закатище!.. Все как нарочно получается… — Он притих, подумал и вдруг ожесточился: — Нет, все-таки я еду! Побыл я в поле? Побыл. Землю копал? Копал. Значит, слово сдержал? Сдержал. А уговора относительно сроков у нас с вами, товарищ Афтэков, не было. Дальнейшее пребывание здесь считаю бессмысленной тратой времени. Работа моя здесь не идет. И своей вины в этом я не вижу. Не дается мне тема, и все тут! Чего еще ждать? Камерное оно там или не камерное, а следует делать то, что получается. Ваши же слова: угождать никому не надо!.. И с Эльвирой нельзя не считаться. Жена — не рукавица, товарищ Афтэков!“
Увлекшись внутренним монологом-самооправданием, он не заметил, как с противоположной стороны появилась Лариса.
— Олег! — удивилась она. — Ты что здесь делаешь? — Да вот, пытаюсь запомнить все это, — он повел рукой вокруг. — Хочу завтра распрощаться с вами.
— Как, почему так быстро?
— Быстро? — Олег пожал плечами. — А мне кажется, я пробыл здесь достаточно долго.
— А вообще-то ты зачем сюда приезжал? — присев рядом, она рассматривала его с каким-то оскорбительным любопытством.
— Да так… побыть, посмотреть… — Ответ вышел невразумительный. Олег начинал чувствовать себя идиотом.
— Ах, посмотреть! Ну и много ты здесь увидел? — все в том же тоне продолжала Лариса.
— Что надо, то и увидел! — буркнул он, осознавая свое окончательное падение в глазах Ларисы.
— Слушай, ты где работал до этого? Профессия есть у тебя какая-нибудь? — спросила она неожиданно серьезно.
Владимир Митыпов — известный бурятский прозаик, пишет на русском языке. Его творчество знакомо читателям по повестям «Ступени совершенства», «Зеленое безумие земли», романам «Долина бессмертников», вышедшим в 1975 году в «Современнике», и «Инспектор Золотой тайги».Герой романа В. Митыпова, молодой геолог Валентин Мирсанов, убежден, что для открытия новых крупных месторождений в Восточной Сибири и Забайкалье необходимо по-новому взглянуть на жизнь земных недр. Отстаивая свои взгляды, он проявляет лучшие черты людей своего поколения: увлеченность делом, дерзость ума, человеческую и профессиональную честность.В романе отражена преемственность поколений в нашем обществе: все лучшее, благороднейшее, что достигнуто отцами, бережно передается сыновьям.
В исторической повести «Ступени совершенства» рассказывается о великом древнеегипетском художнике Тутмосе, создателе знаменитого скульптурного портрета царицы Нефертити.
В далеком будущем наука Земли достигла небывалых высот. Ученым удалось создать сверхмощную вычислительную машину, названную ими Великим Мозгом. По замыслу создателей, Великий Мозг будет поддерживать постоянную связь с мозгом каждого человека – и мыслительные способности людей возрастут тысячекратно. Для рассмотрения этой идеи, которая названа проектом Единого Поля Разума, создается специальная Комиссия: сто один человек, специалисты в самых различных областях человеческой деятельности, должны взвесить все «за» и «против» и принять решение...
Владимир Митыпов — известный бурятский прозаик. Его творчество знакомо русскому читателю повестями «Ступени совершенства», «Зеленое безумие земли», «Приход больших обезьян» и другими произведениями.Роман «Инспектор Золотой тайги» посвящен борьбе за советскую власть на золотых приисках Бурятии. Ярко раскрывает в нем автор историю освоения золотых россыпей в дикой, далекой каторжной тайге.
Главная тема повести Владимира Митыпова – ответственность ученого перед человечеством за свои открытия.Эксперименты профессора Моллини увенчались полным успехом: ему удалось наделить горилл сверхмощным разумом и превратить их в неопитеков, в «живые вычислительные машины». Необычайные способности неопитеков сделали их чрезвычайно полезными для военного ведомства, но ни ученые, ни опьяненные грандиозными перспективами военные и представить себе не могли, к каким ужасающим последствиям приведет открытие Моллини.
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.