Долговязый Джон Сильвер - [3]
— Нет, — только и сказал я своему тёзке, — у мистера Сильвера никогда ничего не болит. Да и может ли быть иначе? Кто б меня уважал, если бы я принялся скулить из-за оттяпанной ноги, а?
Джон смотрел на меня с нескрываемым восхищением. Право, этот мальчик верил в Сильвера.
— Расскажи-ка лучше про бой, — попросил я.
— Вы ведь сами в нём участвовали, мистер Сильвер.
— Верно. Но хотелось бы послушать твой рассказ. Сам понимаешь, мне было не уследить за всеми событиями, я был занят другим.
Подобное объяснение вроде устроило Джона. Он не уловил никакого подвоха.
— Мы взяли в плен десять человек, — доложил юнга. — Среди них одну женщину.
— И где она теперь?
— По-моему, у Флинта.
Ясное дело. Флинт был помешан на женщинах и непременно распускал лапы. На своём веку я перевидал много капитанов, с некоторыми даже ходил в море. Они были один хуже другого, но никто, за исключением Флинта, не позволял себе прибирать к рукам пленных. Некоторых даже ссаживали на берег за то, что они хотели воспользоваться какой-нибудь девицей для собственных нужд. Да я сам сколько раз вносил в корабельные законы статью о неприкосновенности женщин. Либо на них имеют право все, либо никто. Уж не помню, что по этому поводу говорилось в законах на «Морже». Скорее всего, ничего. Но Флинту чужие законы вообще были не указ, он всегда руководствовался собственными.
— Ага, — отозвался я. — И как ты думаешь, что с ней делает капитан Флинт?
Бедный парнишка покраснел. Аж умиление берёт от таких.
— Ну ладно, вернёмся к бою, — продолжил я, чтобы перевести разговор на другую тему. — Ты собирался рассказать о нём поподробнее.
— Откуда мне начать, мистер Сильвер?
— С самого начала. Всякий рассказ начинается с начала.
Мне хотелось поучить его. Чтобы преуспеть в жизни, любой юнец должен уметь травить байки. Иначе его будут раз за разом обводить вокруг пальца.
— На рассвете марсовый заметил впереди судно, — приступил к рассказу Джон. — Погода стояла ясная, так что видать было далеко. Мы шли на всех парусах, но настигли корабль, только когда пробило восемь склянок. Первый помощник поднял красный флаг.
— И что это значит?
— Что нечего ждать милости! — выпалил Джон.
— А это что значит?
Джон затруднился с ответом.
— Я точно не знаю, — наконец смущённо произнёс он.
— Тогда я сам растолкую. Это значит, что биться будут не на жизнь, а насмерть. И победитель определит, жить побеждённым или умереть. Теперь ясно?
— Да, мистер Сильвер.
— Рассказывай дальше!
— Израэль Хендс назвал Флинта потрясающим капитаном. Он сказал, капитан Флинт нарочно сделал так, чтоб корабль противника оказался у нас с подветренной стороны и солнце светило им в глаза. Хендс сказал, их дело было безнадёжное, им надо было сразу сдаваться, а не вступать с нами бой. Сначала мы зашли к ним с кормы и дали залп, потом развернулись другим бортом и выстрелили опять, всем лагом. В общем, мы продырявили им паруса… а ещё у них завалилась мачта.
— Завалилась мачта?
Такой отчёт едва ли можно было назвать полным. Пушечным ядром, попавшим в самую середину грот-мачты, её раскололо в щепы, и она с оглушительным треском рухнула за борт. Хлестанул по воздуху лопнувший грот. Корабельные стрелки, которых парус и мачта прихватили с собой в этом падении, успели только издать предсмертный крик.
— Ну, сломалась, — не слишком удачно поправился Джон.
— А затем? — спросил я.
— Затем вся команда «Моржа» выстроилась вдоль борта. У каждого был при себе мушкет, сабля и абордажный дрек.[2] Все кричали.
— Почему все кричали?
— Чтобы нагнать страху, — без запинки отвечал Джон. Уж это он, как ему представлялось, знал точно.
— Верно! — сказал я. — А ещё они вопили, как недорезанные поросята, потому что с испугу наложили в штаны.
Джон удивлённо воззрился на меня.
— Разве у нас на «Морже» не все храбрые? — спросил он.
Я промолчал. Парню надо было учиться жить своим умом.
— А потом? — снова стал допытываться я. — Что случилось потом?
Джон замялся.
— Я не очень разобрал, что было потом. Мы ещё не пошли на абордаж, когда второй корабль вдруг развернулся. Кто-то сказал, его развернуло из-за сломанной мачты, она зашла за форштевень. И тут они тоже дали залп. И много наших погибло. А вас, мистер Сильвер, ранило в ногу. Но мы врезались в их судно, и все попрыгали к ним на палубу и стали драться. Очень скоро тем пришлось спустить флаг.
— Погоди минутку, — прервал я юнгу. — Слушай внимательно, это очень важно. Ты сказал, вся команда «Моржа» выстроилась у борта. Ты уверен, что там были все?
— Кроме первого помощника, мистера Бонса. Он не отрывался от штурвала.
— Правильно. Но, помимо Бонса на мостике, не стоял ли сзади нас кто-нибудь ещё, примерно посреди палубы? Подумай!
— Нет… — начал Джон и осёкся. — Вообще-то одного человека действительно не было тогда с нами.
— Кого же? — спросил я, стараясь не выдать своих чувств.
— Француза Деваля.
— Ты уверен? — уточнил я, хотя уже знал, что Джон прав.
Юнга помедлил с ответом, вероятно, расслышав в моём голосе необычную нотку, затем все же подтвердил:
— Да, уверен.
Глубоко вздохнув, я притянул к себе Джона и обнял его.
— Пускай это останется между нами, двумя настоящими мужчинами, — сказал я, и юнга прямо-таки просиял от гордости.
В сборник вошли рассказы:Лунный ликЗолотое ущельеПланчетМестный колоритЛюбимцы МидасаРассказ укротителя леопардовЛюбительский вечерДом МапуиКитовый зубМаукиЯх! Ях! Ях!ЯзычникСтрашные Соломоновы островаНепреклонный белый человекПотомок Мак-КояБелые и желтыеКороль грековНабег на устричных пиратовОсада Ланкаширской КоролевыПроделка ЧарлиДимитрий КонтосЖелтый платок.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
В повести «Робер Сюркуф» рассказывается о приключениях знаменитого французского корсара конца XVIII — начала XIX века.
Вниманию читателей предлагаются два произведения классика американской литературы Германа Мелвилла. В «Энкантадас, или Очарованных островах» (1854) предстает поэтический образ Галапагосских островов, созданный писателем на основе впечатлений, полученных во время скитаний по Южным морям. Эту небольшую лирическую повесть критика ставит в один ряд со знаменитым «Моби Диком».
В книге рассказывается о Дж. К. Воссе, который вторым (после Дж. Слокама) совершил кругосветное плавание на маленьком судне — переоборудованной индейской пироге.В этой книге сочетаются воедино исторический роман и хроника подлинных событий, приключенческая повесть и автобиография незаурядного человека, но как бы ни трактовать ее — это отлично написанная, прекрасно рассказанная история.