Долгое завтра - [9]

— Спроси своего отца, — сказала она и стала рыться в карманах фартука:

— Куда я засунула свой носовой платок? Я же точно помню, что у меня он был.

— Я спрашивал его. Он сказал, что такого города нет.

— Хм.

— Он сказал, что в этот Барторстаун верят только дети и фанатики.

— В таком случае от меня ты ничего другого не услышишь, и не пытайся расспрашивать меня.

— Не буду, ба. Но все равно ведь этот город существовал, только очень давно?

Бабушка, наконец, отыскала платок. Она вытерла им глаза и лоб, высморкалась и сунула его обратно в фартук.

— Когда я была маленькой, — сказала она, — шла война.

Лен кивнул. Мистер Нордхолт, школьный учитель, много рассказывал им об этом, и для Лена его рассказы были неразрывно связаны с книгой откровения, ветхой и отталкивающей.

— Мне кажется, она длилась очень долго, — продолжала бабушка, — я помню, о ней очень много говорили по телевизору и показывали нарисованные бомбы, выпускавшие облака, похожие на громадные грибы, любой из которых мог стереть с лица земли целый город. Огненный поток извергался с неба, и многие были уничтожены им. Господь вооружил врага нашего, дабы отомстить за себя.

— Но мы ведь победили?

— О да, в конце концов, мы победили.

— А потом построили Барторстаун?

— Нет, он был построен правительством еще до войны. Правительство тогда находилось в Вашингтоне. Этот город был совсем другим — гораздо больше, чем сейчас. Маленькая девочка вроде меня не должна была интересоваться такими вещами, но я слышала, что построено много секретных убежищ, и Барторстаун был самым секретным из них.

— Если этот город был секретным, откуда ты узнала, что он существует?

— Об этом говорили по телевизору. Они не сказали, что это за город и зачем построен, и нас пытались убедить, что все это слухи, но я запомнила название.

— Так значит, — тихо произнес Лен, — все это правда.

— Ты должен понять, что все это происходило много лет назад и что сейчас все изменилось. А может быть, в Барторстаун действительно верят только дети и фанатики, как сказал твой отец.

Бабушка добавила, что никогда не видела ни одного секретного города, а затем сказала:

— Не думай об этом, Ленни. Не связывайся с дьяволом, и дьявол не тронет тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы с тобой случилось то же, что с тем человеком на проповеди?

Лена бросало то в жар, то в холод. Но любопытство заставило его задавать вопросы, несмотря ни на что.

— Неужели Барторстаун такое ужасное место?

— Да, да, — шепотом отозвалась бабушка, — все думают, что это так. Всю жизнь мне приходится постоянно держать язык за зубами. Но я помню, каким до войны был мир. Я была еще девочкой, но уже достаточно взрослой, чтобы все запомнить, и мне тогда было почти столько же лет, сколько тебе сейчас, Ленни. Я помню, как нам пришлось стать меноннайтцами, хотя мы никогда не принадлежали к этому народу. Иногда мне хочется… — она прервала свою речь на полуслове и вновь обратила взор на пылающий красками лес.

— Я так любила свое красное платье…

Снова молчание.

— Бабушка!

— Что?

— А какими они были, эти города?

— Спроси лучше своего отца.

— Но ты ведь знаешь, что он ответит мне. Кроме того, он их никогда не видел. А ты видела, ба. Ты помнишь.

— Господь разрушил их в своей безграничной мудрости. Ты не должен больше спрашивать меня об этом. А я — отвечать тебе.

— Но я же не спрашиваю, я только прошу! Скажи, какими они были?

— Они были очень, очень большими. Сотня таких Пайперс Ранов не составила бы и половины большого города. Справа и слева по дорогам ходили пешеходы, а посередине ездили автомобили. Огромные здания, казалось, доставали до неба. Улицы были шумными, в воздухе носились разные запахи, и сотни людей спешили туда-сюда по тротуарам. Мне всегда нравились города. И никто в то время не называл их порочными.

Лен во все глаза глядел на бабушку, стараясь не упустить ни единого слова.

— Там были большие кинотеатры, просто громадные, а в магазинах было все, что угодно, в ярких блестящих пакетиках. В любой день можно было пойти и купить такие вещи, которые тебе и не снились, Ленни! Белоснежный сахар — ничто по сравнению с ними. Специи, свежие овощи в любое время года, даже зимой, замороженные в маленькие брикетики. И чего только не было в магазинах! Не знаю даже, с чего начать: одежда, игрушки, электрические мойки для посуды, книги, радио, телевизоры… — она немного подалась вперед, глаза ее блестели.

— Рождество! О, Рождество с его украшениями, лампочками в витринах и окнах, подарками! Все красочное и сияющее, радостные лица вокруг! Это не было порочным. Это было восхитительным.

Лен слушал с открытым ртом. Вдруг он услышал чьи-то шаги и понял, что сюда идет отец. Он пытался заставить бабушку замолчать, но она, казалось, забыла о его присутствии.

— А по телевизору показывали ковбоев. Музыка, леди в красивых платьях с открытыми плечами. Как я мечтала тоже одеть такое, когда вырасту… Книги с картинками, закусочная мистера Блумера с мороженым и шоколадными кроликами…

— Это ты заставил бабушку рассказывать? — строго спросил отец.

— Нет, не я, честное слово! Она сама начала, про свое красное платье.

— Легким, — продолжала бабушка, — легким, красивым и удобным — таким был мир. А потом это все исчезло. Так быстро…