Долгое падение - [51]

А я понимаю, что привязана к Джен, а не к маме с папой — не к дому, как это должно быть. Джен, я уверена, тоже думала, что привязана к ним. Чувствуя себя в безопасности только оттого, что у нее были родители, она все шла и шла, пока не дошла до обрыва, или до пустыни, или до Техаса с механиком. Она думала, нить натянется, и ее отшвырнет назад но никакой нити на самом деле не было. За осознание этого она дорого заплатила. Так что я теперь привязана к Джен, но ведь Джен — не дом, она воздушная, она парит где-то, и никто не знает, где она. Получается, толку-то от нее ни хрена нет, так?

Как бы то ни было, маме с папой я ничего не должна. Мама это понимает. Она уже давно ничего от меня не ждет. Она все никак не оправится от истории с Джен, папу ненавидит, а на меня махнула рукой, так что здесь все честно. А вот папа на самом деле думает, будто должен что-то делать, и это уже смешно. Например: он показывал мне газетные статьи о себе, в которых ему предлагали уйти в отставку из-за того, что он не может уследить за собственной дочерью. Можно подумать, мне есть до этого хоть какое-то дело. Я ему и говорила: и что? Уходи в отставку. Или не уходи. Как хочешь. Об это ему нужно было поговорить с каким-нибудь консультантом по кадрам, а не с дочерью.

К тому же газеты все равно потеряли к нам интерес. Мы, правда, еще подзаработали на ток-шоу на «Канале 5». На этот раз мы решили постараться вести себя нормально, но ведущая меня задолбала, и я сказала ей, что мы все это придумали, чтобы заработать деньжат, а она приказала нам уходить, и отмороженные стариканы в студии начали недовольно гудеть. На этом все закончилось, больше никто не хотел брать у нас интервью. Нам ничего не оставалось делать, кроме как самим придумывать себе занятие. Это было несложно. У меня была куча идей.

Например: я придумала, чтобы мы регулярно встречались за кофе — либо у Морин, либо где-нибудь в Айлингтоне, если удастся найти кого-нибудь приглядеть за Мэтти. Нам не жалко было потратить на это немного денег — мы притворялись, будто хотим дать Морин возможность выбраться из дома, но на самом деле мы просто не хотели ходить к ней все время. Не хочу никого обижать, но присутствие Мэтти было всем в тягость.

Мартину моя мысль, естественно, не понравилась. Во-первых, он захотел узнать, что значит «регулярно», потому как просто так соглашаться он не собирался. Я тогда ему сказала: да, конечно. Когда у тебя нет ни детей, ни жены, ни девушки, ни работы, сложно, наверное, выкроить время. А он ответил, что дело не во времени, а в самом факте наших встреч, и мне пришлось напомнить ему о том, что он согласился быть в нашей шайке. А он такой: и что с того? Ну, я у него спросила: а какой смысл было соглашаться? Никакого, — сдался он. Наш диалог показался ему смешным, потому что примерно то же самое я говорила ему на крыше. Я тогда сказала: знаешь, ты намного старше меня, и мое мировоззрение еще не сформировалось окончательно. На что он ответил: заметно.

А потом мы никак не могли решить, где встречаться. Я хотела в «Старбакс», потому что у них вкусные холодные кофейные коктейли, но Джей-Джей отказался идти туда из своих антиглобалистских принципов. Мартин сказал, что в одном модном журнале читал про небольшую пафосную кофейню, в которой выращивают кофейные зерна или что-то в этом духе. Чтобы его не расстраивать, мы пошли туда.

Как бы то ни было, в этом заведении, похоже, все сильно изменилось: и название, и атмосфера. Пафосным заведение не получилось, и теперь пафосом тут даже не пахло. Оно называлось «Трес Мариас» в честь знаменитой бразильской дамбы, но новый владелец подумал, что такое название будет только смущать людей — какое отношение к кофе имеет некая Мария, не говоря уж о трех Мариях? Да у него и одной Марии не было. Теперь заведение называлось «Капитан Кофе», и все знали, что у него новый владелец, но ничего особенно не изменилось — там все равно было пусто.

Как только мы зашли, с нами поздоровался человек в старой военной униформе, хозяин кофейни. Он сказал: «Капитан Кофе» к вашим услугам. Мне это показалось забавным, но Мартин сразу же взвыл: о господи Иисусе. Он даже попытался уйти, но Капитан Кофе был в таком отчаянном положении, что не мог дать нам уйти. Он пообещал нам бесплатный кофе на первую встречу, а еще пирог, если захотим. Мы остались, но возникла другая проблема: там было очень тесно. Там было не больше трех столиков, стоявших вплотную к барной стойке, так что Капитан Кофе слышал все, о чем мы говорили.

А учитывая особенности того, кем мы были и что с нами произошло, несложно догадаться, что мы хотели поговорить о личном и нас смущало его присутствие.

Мартин предложил допить кофе и уйти оттуда. Но Капитан Кофе сразу такой: а что случилось? Тогда я ему объяснила: понимаете ли, нам нужно поговорить наедине. На это он ответил, что все прекрасно понимает и подождет на улице. Ну, я ему начала объяснять: на самом деле все, о чем мы будем говорить, — очень личное, и мы не можем объяснить почему. Он ответил, что для него это не важно, и он в любом случае подождет на улице, если только в кафе еще кто-нибудь не придет. Так он и сделал, и именно поэтому мы стали собираться в «Старбакс». Было сложно сосредоточиться на том, какие мы жалкие, пока этот идиот в армейской униформе то и дело заглядывал в окно, проверяя, не таскаем ли мы со стойки его бисквиты — «бисковиты», как он их называл. Места вроде «Старбакс» обвиняют в том, что они лишены индивидуальности, но что, если от них именно это и нужно? Я бы совсем растерялась, если бы Джей-Джей и ему подобные победили и в мире не осталось мест, лишенных индивидуальности. Мне нравится знать, что есть большие кафе и магазины, в которых нет окон и всем на всех наплевать. Чтобы зайти в маленький книжный или музыкальный магазин, в маленький ресторан или кафе — любое небольшое заведение, где есть постоянные посетители, — нужно иметь уверенность в себе. Мне очень нравятся огромные кафе и магазины, где всем наплевать и никто тебя не знает. Мама с папой все время начинают занудствовать: мол, какие эти места бездушные. А я им тогда отвечаю: ну, ясен пень. В том и смысл.