Долгое ожидание - [12]

Через некоторое время кое-кто попытался провести через муниципалитет резолюцию о запрещении азартных игр, но потерпел поражение, так как большинство не желало лишать город неожиданного нового источника доходов. Было решено оставить все как есть, поскольку ситуация вроде бы находилась под контролем и не выглядела угрожающей.

К сожалению, положение дел стало изменяться с катастрофической быстротой. В городе появлялись все новые и новые игорные заведения, и десятки добропорядочных граждан совершенно неожиданно оказывались обобранными до нитки. После того как с полдюжины жителей города тем или иным способом покончили с собой, не вынеся своего разорения, окружной прокурор предпринял попытку разобраться в происходящем.

На том сведения, почерпнутые из этого номера, кончались, и мне пришлось обратиться к воскресному выпуску. Один дотошный репортеришка раскопал кое-что относительно прошлого некоего Ленни Серво, обосновавшегося в городе за год до трагических событий. Ленни Серво пришлось срочно выметаться с Востока из-за предъявленных ему весьма неприятных обвинений, но так как в его распоряжении имелась крупненькая сумма, то дальше обвинения дело не пошло, и суда он избежал. Правда, это обошлось ему в целое состояние, но Ленни был ловкачом и очень скоро опять встал на ноги.

Роберт Минноу дважды вызывал его в суд, пытаясь выяснить источник его баснословных доходов, но так ничего и не добился. Однако через пару месяцев на ежегодном обеде в Таун-Холл Минноу выложил присутствующим, что город находится в руках преступника, который давным-давно запустил свою лапу в городской бюджет и мертвой хваткой держит за горло всех честных жителей города. Минноу объявил, что располагает неопровержимыми доказательствами, которые позволяют ему обвинить определенных лиц в ряде убийств, совершенных в городе за последнее время, и добавил, что собирается разоблачить одну из самых скандальных афер всех времен.

Но сделать это ему не удалось, потому что неделю спустя он был убит.

Вот тут-то и появляется на сцене Джон Макбрайд, то есть я.

Бюро районного прокурора в тот момент как раз занималось расследованием мошенничества в Национальном банке Линкасла. Некий Джон Макбрайд, бывший кассир, подозревался в подделке документов, которую он произвел, пытаясь скрыть недостачу более двухсот тысяч долларов. Окружной прокурор выдал ордер на арест Макбрайда.

В это время кто-то застрелил Минноу. Его нашла мертвым уборщица, которая около десяти вечера пришла в контору для обычной вечерней уборки. На полу валялся револьвер, а труп Минноу все еще находился на стуле за письменным столом. Тот, кто сделал это, просто вошел в кабинет, выстрелил в свою жертву, после чего так же спокойно удалился. Коронер утверждал, что Минноу был убит за час до того, как было обнаружено тело, а в полицейском рапорте сообщалось, что никто не видел, как убийца входил в контору или выходил из нее. В течение недели полиция все время делала какие-то туманные намеки, а затем капитан Линдсей объявил, что убийца — Джон Макбрайд, что мотивом преступления якобы является месть и что не позже чем через месяц убийца предстанет перед судом.

Месяц этот тянулся для Линдсея довольно долго.

Ну вот наконец все и прояснилось. Подающий надежды прокурор Роберт Минноу и грязный убийца, оборвавший его драгоценную жизнь. Об этом писали даже некоторые центральные газеты.

Я аккуратно сложил газеты и убрал подшивки в нужные ячейки. Некоторое время я стоял неподвижно, молча уставившись в одну точку. Внутри меня поднималось тревожное чувство, что, может быть, я не прав и что если это так, то меня вполне могут вздернуть по ошибке. Мне показалось вдруг, что в помещении стало холодно и сыро.

Но дело было не в том, что газеты хранились в подвале. Мне стало холодно при мысли о том, что, в конце концов, все могло произойти именно так, как там напечатано, и тогда весь мой дурацкий крестовый поход не что иное, как поступок кретина в последней стадии маразма.

Пот заливал мне глаза и струился по щекам. Мысль о том, что я могу оказаться не прав, вызвала у меня яростное бешенство, такое сильное, что я изо всех сил ударил кулаком по металлическому стеллажу, и звук удара гулко раскатился под сводами подвала, а костяшки моих пальцев заныли от боли: с них клочьями свисала содранная кожа.

Я опустился на стул и подождал, пока ярость остыла и осталось только сомнение. И тогда я проклял себя, и Линкасл, и вообще всю эту историю. Затем я вновь вытащил пару номеров газеты и развернул одну из них на той странице, где была помещена статья некоего Алана Логана. Я постарался хорошенько запомнить это имя и сунул газеты обратно.

Из всех тех, кто хоть что-то писал о Минноу и обо мне, он был единственным, кто не признал меня виновным без суда. Все остальные осудили меня заочно. Я поднялся наверх по ступенькам и вышел на улицу. Задержавшись у входа, я закурил сигарету и постоял несколько минут, погруженный в глубокое раздумье. Оно оказалось и впрямь глубоким, потому что странный звук, раздавшийся у самого моего уха, не произвел на меня никакого впечатления. Совершенно случайно мой взгляд упал на двух мальчиков, которые внимательно разглядывали стену позади меня. Я повернулся, чтобы выяснить, что там такое, увидел, куда они смотрели, и тут же упал лицом на тротуар, на долю секунды опередив следующий выстрел.